Самому надо учиться принимать желания и решения других.
— Хорошо. Так же ты можешь поступить и с отпуском на лето.
— Как? — грустно вздохнул Костя, налегая на лопату.
— Взять Маринку с Линой, выкупить путевки к океану и улететь.
— Да мне Маринка всю плешь проест, что маму с огородами бросили…
— Но ты же ради нее бросил курить? А она ради тебя может две недели не вспоминать тёщу и огород. В результате все отдохнете и вернетесь в огород с новыми силами и без ощущения слитого в унитаз отпуска.
— Ты прав!
Костя усердно копал землю, но вдруг остановился и посмотрел на меня.
— По Польке… Если у нас с Маринкой все же не получится, может ты Полину на море вывезешь? Жалко девчонку, нормальной жизни не видит из-за тёщиных загонов. А она-то вообще тут ни при чем.
— Это пока она ни при чем, — нахмурившись, ответил другу. — Но твой стиль жизни корректирует и её отношение. Может, она не станет ударником сельскохозяйственного труда, но зато будет искать рамки, ограничивающие её свободу.
— Ерунда! Она молодая еще. Но надо выколупывать ее из этой скорлупы, ты прав. Не хочет ехать к теще в деревню — не буду заставлять. Пусть летом поработает на моей фирме. Там не то, чтобы сложно, зато смена коллектива.
Я кивнул, но как бы уже не было поздно помогать Полине с её фанатичным стремлением найти себе господина.
* * *
В понедельник я закрутился с крупным клиентом. О том, что в квартире ждет Полина, вспомнил, когда вернулся домой. Хорошо, что без опозданий.
Одновременно со мной пришла Нина. Её я вызвал специально для наказания.
— У меня в спальне… саба… Новенькая. Мне нужно, чтобы ты помогла мне с одной процедурой и возможными последствиями.
Я дал указания. Нина удивилась, но ожидаемо склонила голову и ушла готовиться к процедуре.
Лину я увидел в проёме приоткрытой двери, готовой к наказанию.
Специально не замечая её, неторопливо принял душ, переоделся и только после этого сел в кресло, чтобы видеть спальню, Лину, дверь и пространство за дверью до самой ванной комнаты.
— Лина, это будет наказание, — проговорил я, — которое наглядно покажет тебе, что отношения в Теме строятся не только на удовлетворении, но и на доверии, подчинении, послушании и унижении. Я хочу, чтобы ты поняла, что тебе не нужна Тема, чтобы жить полноценной жизнью.
Полина чуть отвернулась, пытаясь замаскировать скривившиеся в усмешке губы. Но я заметил. И мне это не понравилось.
— Сегодня ты получишь наказание за дерзость и самодовольство, — решил я, поднимая её с колен, отмечая болезненную гримаску, мелькнувшую на лице, и подводя ее к кресту.
Я прикрепил на запястьях Полины кожаные браслеты на цепочках.
— Сейчас войдет Нина и поставит тебе клизму, — тихо предупредил я. — Твое наказание — вытерпеть как можно дольше. Когда терпение кончится, попросишь у меня прощение за дерзость и своё самодовольство, и тогда я, возможно, отпущу тебя в туалет.
— Возможно? — хмыкнула она.
— А возможно и нет… Полина, а ты хоть раз проходила эту медицинскую процедуру?
— Нет.
— Так я и думал. Значит, наказание достигнет цели. Нина, она готова.
Я снова переместился в кресло, поставил локти на подлокотники и сцепил пальцы, приготовившись смотреть.
— Встаньте на колени и выше поднимите жопу, — распорядилась Нина, подвешивая клизму на крюк.
— Дядя Саша, вы будете смотреть? — проявила Лина первые признаки смущения.
— В этом суть наказания. Не будешь слушаться Нину, сделаю тебе клизму собственноручно.
Полина тут же упала на колени лицом ко мне, выпятив попку, и дерзко посмотрела мне в глаза. Очередной вызов? Ну-ну. В отличие от девчонки я знал, как подпирает после клизмы. Она и минуты не продержится.
Нина закончила вливать воду, кивнула мне и ушла, оставив дверь спальни и ванной открытыми.
Я заставил Полину подняться, с интересом изучая её потерянное лицо и явно прислушивающейся к ощущениям внутри. Пока натягивал цепи наручников к кресту, предупредил:
— Наказание на десять минут, если ты не попросишь остановить его раньше и не попросишь прощения. Учти время, которое мне понадобится, чтобы освободить тебя и время, чтобы добежать до туалета, — я кивнул в сторону ванной комнаты.
— Мне кажется… мне уже надо…
— Еще рано, — усмехнулся я и прошел к креслу, удобно устраиваясь для наблюдения за Линой.
Она мялась у стены, с высоко поднятыми вверх руками, вся как на ладони, и не могу сказать, что зрелище меня не волновало. Волновало, еще как! Что там она сказала про удовольствие от наказания?
Да, пожалуй, мне приятно наказывать заносчивую девчонку. Но свербит неизбежный конец этого развлечения. Хотя именно прекращение — цель моих действий.
— Ты отпросилась у родителей?
— Нет.
— Они будут беспокоиться?
— Смс маме кинула, что задержусь в библиотеке.
— Хорошо, — удовлетворенно кивнул я, замечая крайнюю степень беспокойства на лице девчонки.
— Я уже всё! Мне срочно надо…
— Куда тебе надо, Лина? Мы уже выяснили, что мама волноваться не будет.
— В туалет! Срочно!
Я покачал головой, демонстративно поглядывая на часы на запястье.
— Прошло только две минуты. Еще восемь.
— Нет-нет-нет, — проныла Лина, сводя ноги, чтобы удержать бурлящую воду внутри кишечника.
— Терпи.
— Я не могу-у-у! — закричала она, выпучив на меня глаза, наконец-то осознавая, что может обделаться на моих глазах.
— Что для тебя более унизительно? Не сдержаться или попросить у меня прощение за свое поведение?
Полина выдвинула челюсть и снова ойкнула, растеряв свой напускной горделивый вид.
— Ты хотела наказания — ты его получила.
— Я не хотела так!
— Как — решает Дом, а не саба, — рявкнул я, понимая, что момент ломки настал. — И это не самое большое унижение, которое я могу придумать.
— Пожалуйста, — простонала она.
— Что?
— Отпустите меня…
— Еще семь минут.
— Я не выдержу.
— На то и расчет.
— Простите меня!
— За что?
— За все!
— Конкретнее.
— Черт! Ненавижу вас! — Лина начала дергать руки, выгибаться, но в креплениях я был уверен, а болтание ключа с ошейника между грудей завораживало. — Простите за наглость.
