— Самое важное, никаких обменов и никаких групповых сессий. В этом я не уступлю.
— Внесу поправку. Обмена не будет, а вот групповые останутся, но ты в них можешь не участвовать.
Полина с удивлением переводила взгляд с листа на меня и обратно, видимо не в состоянии понять, каким образом можно оставить групповую сессию и исключить её. Всё же гугл не мог ей дать полную картину по БДСМ-сессиям.
— Тогда обговорим конкретнее, — неуверенно поправилась она. — Затем, больше никаких наказаний клизмой!
— Это точно останется. Но я могу наказывать тебя иначе, а клизму мы просто будем использовать на сессиях. Не для наказания, а для удовольствия.
— А такое вообще можно?
Я кивнул и поймал свою усмешку в отражении зеркала. Картинка расправы сложилась мгновенно! Мне всего лишь потребовалась пара секунд выглянуть за дверь и удостовериться, что родители Полины еще не вернулись, потом снова опуститься в кресло перед зеркалом.
— Остальное дочитаешь потом. Сними трусы.
— Ч-что? — она оказалась не готова к переходу от разговора к наказанию.
— Слушаешься и выполняешь, — я смотрел, как она неуклюже стягивает с себя кружевные трусики и мнет их в руке. — Сядь ко мне на колени, лицом к зеркалу.
Полина отложила бельё и листок, сделала ко мне шаг и приоткрыла губы. Чтобы спросить? О нет, сейчас нет времени на вопросы, только наказание.
Игра заводила, даже в том легком чувстве дискомфорта, что в любой момент мы можем быть пойманы. Попка Лины придавила наливающийся член, я поморщился, но положил руки ей на колени и развел нам ноги.
Смотри! Смотри, какая ты нежная, розовая, невинная. И знай, что я в любой момент могу увидеть это, заставить тебя открыться мне полностью, вывернуть тебя наизнанку. Тебе это понравится?
Потому что мне чертовски нравится! Меня это заводит.
— Твои руки свободны… Пока, — прохрипел я, не скрывая свое состояние, она его уже прочувствовала своей задницей. — Раздвинь складочки, чтобы я мог видеть клитор.
Невыносимо дразнящий запах нового аромата вперемежку с её запахом накрывали.
— Не опускай глаз, смотри на себя.
Мы оба смотрели, как её подрагивающие пальцы тянутся вниз к раскрытым губам, поблескивающим выделяемой влагой.
— Дотронься до себя, я хочу это видеть, — цедил я, жалея, что не могу одновременно смотреть в ее глаза и следить за неловкими пальчиками, неумело тыкающими в раскрасневшуюся точку над сочащейся щелкой.
А вот я умел трогать. Я бы мог Лину одним стимулированием довести до кипения, но это наказание, а не поощрение.
— Напомни мне, за что ты наказана? — просвистел я сквозь зубы в её розовеющее ушко.
— За то, что вам пришлось меня искать? — под ее громкое ойканье я ущипнул за ягодицу, закусив изнутри щеку, чтобы не застонать, когда Лина заелозила задницей по вдохновленному зрелищем члену.
— Еще одна попытка. И продолжай трогать клитор. Попробуй зажать его пальцами и покрутить…
— Так? — выдохнула она, полностью закрывая обзор в зеркале своей кистью. — Покажите, дядя Саш, я не умею.
Легкие хныкающие нотки и закушенная губа могли бы сыграть на жалости, но не хитрый взгляд девчонки. Вот уж точный расчет! Если я опущу руку ей между ног, простым примером это не закончится. Более того, в очередной раз сломает такую хрупкую, но пока еще существующую границу интимности между нами.
— Вот так, — сыграл я на опережение, защемляя пальцами как щипцами напряженный сосок на груди через ткань легкого платья.
Лина дёрнулась и легла на меня, теперь без заигрываний проводя пальцами себе между ног, размазывая смазку по губам и клитору.
Да, девочка, да… Я еще не понимаю, в какой момент включается желание, но секс между нами определенно есть.
— Продолжай. Скажи мне, что ты испытываешь?
— Я хочу, — простонала Лина теперь без притворства, ловя мой взгляд в зеркале.
— Что хочешь?
— Чтобы вы трахнули меня, дядя Саша!
Думаю, она уловила главное в этом наказании. Если мы связываемся, то я буду ее трахать и во время сессии, и при наказании, и в промежутках между ними. Даже если я еще сопротивлялся, моё либидо рвалось к этой девчонке, чтобы присвоить, подмять и заклеймить. И я, сука, сопротивлялся из последних сил.
— Нет, Лина, сегодня я буду трахать тебя только глазами. Это наказание, и до конца доводить мастурбацию я запрещаю.
И все же я не сдержался, стискивая её упругие груди, накручивая через ткань торчащие соски и шизея от её стонов. От грудей руки скользнули на талию и еще ниже, чтобы удобнее перехватили бедра и с удовольствием впечататься между мягких ягодиц.
Лина тут же наклонилась вперед, прижимаясь к налившемуся члену разгоряченной промежностью, и я не мог отказать себе в удовольствие пару раз насадить ее, пусть через джинсы, прежде чем заставить выпрямиться и продолжать изводить саму себя руками.
— Тебе так нравится?
— Да…
— Сможешь довести себя?
— Не знаю…
— Я разрешаю, Лин… Можешь кончить.
Она расширенными зрачками смотрела на меня, терлась задницей о член и неистово терла ладонью клитор. Но вместо стонов все явственнее издавала всхлипы. У нее ничего не выходило. Значит, про мастурбацию она не врала.
— Остановись.
Я отпустил её бедра, чтобы перехватить запястья, отвел их назад, чуть выгибая девчонку в спине.
— Посмотри на меня.
Можно было не приказывать, она и так не сводила голодных глаз с моего лица. И мне это нравилось. Нравился её голод и точное знание, у кого находится её удовольствие и кто ей его может дать.
— Тебя возбуждает, что я смотрю?
— Да, — тяжело дыша, кивнула Лина.
— Снова дотронься до себя и не торопись. Вот так… Проведи снизу вверх… Так приятно?
— Да, — хныкнула она.
Не застонала, не всхлипнула, а именно раздраженно хныкнула.
— Можешь представить, что это я касаюсь тебя там?
— Не-е-ет.
— Хочешь, чтобы я дотронулся?
— Да-да-да! Пожалуйста?..
Она лихорадочно схватило мою руку и потянула к влажным складочкам.
— Са-ань?! Ты где? Спускайся, дойдем до магазина!
— Чёрт!
— Твою мать!
Вылетело из нас одновременно.
— Трусы не надевать. Наказание продолжается. Ты постоянно должна быть в поле моего зрения, — распорядился я, сталкивая её с колен и ругаясь из-за заляпанной и вздувшейся ширинки.
— Твою же мать!
— Если рубашку расправить, никто не заметит…
