Да уж, недоступный объект обожания! Знал бы Костя, как меня быстро достали и сервировали! Так ловко, что я сам мечтаю снова залезть к ней в рот и оказаться внутри.
— В выходные приедешь?
Так хотелось сказать «да», но…
— Нет, надо кое-какие дела провернут в городе.
Я не могу свести встречи с Полиной к скорым потрахушкам в Костином доме. Мне изначально в отношениях нужна игра. И если из-за её возраста игры не получится, значит и встречи не нужны.
В словах Кости есть доля правды… То, что я дорвался до сладкого, еще не повод переворачивать привычную жизнь всей семьи.
А в субботу я проснулся от звука дверного звонка.
— Не ждали, дядя Саш? — в дверях стояла сияющая Полина в коротком топике и шортах врезающихся в попу.
Я быстро затащил её внутрь.
— Отпустили к подружке? — прохрипел я сиплым ото сна голосом.
— Ага! На всю ночь!
— Отли-ично!
И я тут же прижал её к стене, в прихожей, не теряя времени закидывая ноги на талию и захлопывая дверь.
Игры я люблю, да, но пока у меня торчит на нее и без дополнительных стимуляций.
Протиснуться через тесные шорты внутрь сладкой девочки тот еще квест! Я рычал, пытался сдвинуть их хотя бы на сантиметр, терся ноющим пахом об обтянутую шортами плоть, и дергался от издаваемых Линой звуков.
От этих непередаваемых курлыканий, заползающих мне в уши, волосы приятно вставали дыбом на затылке, а по позвоночнику пробегала дрожь. И я не в состоянии был терпеть дольше, чем сумею добраться до влажного гнёздышка этой птички.
Её руки обвились вокруг шеи и Лина ткнулась губами в щеку:
— Поцелуй меня?
— Что? — от пьянящего марева в голове, смысл её просьбы не сразу дошел до сознания.
— Ты никогда не целовал меня в губы…
Не целовал. У меня пунктик по поводу поцелуев.
— Ты снова перешла границу, — тяжело выдохнул я слова. — Знаешь, что за этим последует?
Продолжая удерживать меня за талию и за шею, Полина закусила выпяченную губу и неуверенно кивнула.
— Жаль, я не приготовил розги, не думал, что ты дашь повод.
Проговаривая всё это, я поспешно нёс козявку в спальню, кидая в ворох развороченной с ночи постели, ныряя следом и распластывая тело под собой. Во внезапно возникшем предвкушении грядущего удовольствия, торопливость отступила, давая с новой силой прочувствовать близость послушной девочки в своих руках.
Я впивался в шею поцелуем, оттягивал её голову за волосы, когда она настойчиво тянулась к губам, и бессознательно раскачивался, толкаясь бедрами между ног.
Не знаю, почему все ухищрения до секса меня всегда заводили больше, чем сам секс. Ничего волшебного во вколачивании между ног я не находил, а вот раскрытие пика чувственности женского тела, собственный отклик на него — завораживали.
Я играл ей, её чистейшими реакциями на мои древние инстинктивные движения. Дразнил и пытал, заводил и отступал, и при этом, как незрелый пацан, срывался сам.
Пьяняще знать, что никто, ни одна мятущаяся душа не встанет между нами, не прервет наш танец. Что мы оба получим то, к чему так рьяно стремимся…
— Ну же, дядя Саш-ш-ш!..
И если есть для меня какое подстёгивающее слово — то «дядя Саша» из её губ идеальное!
Я буквально вытряхнул её и провокационных шорт, развернул спиной к себе и приподнял попку. Полина чётко уловила, к чему была поставлена на колени, призывно оттопырив задницу, прогнулась в пояснице и застонала. И по тому, как отозвалось моё тело, все экзекуции придется отложить…
С диким нетерпением я взял её за бедра и насадил на член. Наши вскрики переплелись, мы слишком остро переживали соединение тел. Я каждым миллиметром напряженного члена чувствовал её влажные горячие стенки, сжимающие меня изнутри, вытягивающие силу с конца, заставляющие дрожать мышцы от перенапряжения.
Я судорожно сжимал её колыхающиеся от удара ягодицы, хватал руками приятные упругие груди и ни на секунду не останавливался, вколачиваясь в присвоенное тело. Почувствовал, как Лина начала зажиматься под накатывающей разрядкой, и ощутимо шлепнул по попке, отбрасывая от границы срыва.
Возмущенный вопль потонул в новой волне вбиваемого мной удовольствия, и я снова отбросил девчонку от разрядки, обжигая кожу ягодицы выверенным шлепком.
Её задница горела снаружи, она истекала от вожделения внутри, и только я контролировал спусковой курок за нас обоих.
Когда Полина уже подвывала уткнувшись в подушку, я перестал контролировать эмоции. Это самый кайф, когда разрешаешь себе брать по полной, отдаешься полностью и окунаешься в неё целиком. Когда концом чувствуешь зарождающийся взрыв и сотрясение её тела, принимаешь эту дрожь и позволяешь прокатываться по своемý, чувствуешь, как начинает дребезжать каждая мышца, каждый орган, а внизу, срывая клапаны, прёт мощь, которую уже не сдержать.
И ты взрываешься, до скрежета стискивая зубы, потому что не в состоянии понять, как нахрен с тобой произошло. Как нахрен произошло это с ней и из-за нее.
Просто сжимаешь её руками и понимаешь, что никогда не отпустишь, потому что захочешь повторить. Снова и снова…
— Это пиз-дец! — задыхаясь, произносит она и опрокидывается на спину, продолжая вибрировать от внутренних неотпускающих спазмов.
— Полностью согласен, но ругаться запрещаю.
— Пфф! Мне нравится, когда ты шлепаешь меня, дядя Саша.
Я фыркнул, вдруг ловя себя на том, что свойское обращение наравне с приставкой «дядя Саша» мне нравится. Может быть пока, на фоне только что испытанного потрясения…
— За грязные слова буду прочищать тебе рот.
— Это как? Мылом что ли?
Лина совершенно точно не испытывала страха, и мне дух её авантюризма нравился всё больше.
— Зачем же мыло? Минет. Очень действенное средство.
— Мине-е-ет?
Полина приподнялась на локте и нависла надо мной.
— Дядя Саш, я никогда в жизни не делала минет. Хотя теоретически знаю как. Можно?
Я напрягся, точно зная, что мне понадобится время, чтобы зайти на второй круг.
— Сейчас? Нет.
— Вот блядь с вами нахрен всегда надо дойти до крайностей? Прям пиздец!
— Твою мать! — я в момент перекатился, прижимая её к матрасу и сдавливая рукой горло. — Ты у подруги на всю ночь?
— Ага! — обрадовано закивала Лина.
— Ну держись, коза. К утру ты даже простые слова выдавать не сможешь, не то что бранные.
* * *
Дико проголодавшись, попытался вытащить Полину пообедать.
