Последнее она уже выдыхала в губы, отчего ступор от её заявления мгновенно прошел. Я резко схватил Марину за плечи, развернулся вместе с ней и прижал к кухонной стойке её, сам пытаясь сообразить, как действовать в такой неоднозначной ситуации.
— Лина где? — тон подсознательно стал резким и грубым, зато и с Марины слегка слетел заигрывающий налёт.
— У себя наверху…
— Отлично, значит, не помешает.
Марина снова улыбнулась и потянулась ко мне, превратно понимая смысл моих слов.
— Стоять, — зашипел я, одной рукой продолжая удерживать за плечо, другой сжимая горло, чтобы контролировать её дыхание и возможное сопротивление. — Ты стороны попутала, Марин? Забыла, какому члену поклоняться, я не понял?
— Пусти, — просипела она.
— Обойдешься. Так в чем проблема то возникла? Давай лучше решим её до прихода Костяна.
— Я же нравлюсь тебе!
— Ты? Мне? С какого хрена?
— Всегда… Подарки, комплименты, внимание… Я же видела.
— Что ты видела? Я приезжал в гости и естественно оказывал внимание хозяйке!
— Нет… Нет! Я пыталась отвлечь тебя, знакомила с подругами… Но, я же вижу твои голодные взгляды. На меня. На Костю.
— Я и на Костю голодные взгляды бросаю? — не смог сдержать насмешки. — Знаешь же, что у меня есть девочка, так с какого хрена мне окучивать тебя, да еще под носом у друга?
Кажется, до Марины начала доходить абсурдность ситуации, а Дом внутри меня требовал додавить.
Я отпустил шею и обхватил ладонью челюсть, медленно сжимая:
— Марина, я благодарен за гостеприимство, но моя благодарность ограничивается подарками. Поняла? Постарайся сосредоточить всё своё внимание на Косте. И прекрати мне пристраивать своих разведенок.
Хрен знает, как так получилось, но я сунул ей в рот большой палец и давил вниз до тех пор, пока она не сползла на колени. Безропотно, покорно, продолжая заглядывать в глаза и слушать.
Наверное, мне это аукнется. Не стоило так продавливать будущую тёщу, но что сделано, то сделано.
— Ещё раз увижу поползновение налево — вот так стоять и вымаливать прощение будешь перед Костей. Услышала?
Она кивнула, не сводя с меня глаз, и я вытащил палец, цепляясь за полотенце, как за спасительную соломинку. Прошла, пожалуй, минута, прежде чем я услышал звук хлопнувшей калитки.
— Встань. И улыбайся. Инцидент исчерпан.
Я не успел отвернуться, когда она схватила меня за голень и прижалась к бедру:
— Костя ничего не узнает! Никогда! Если ты передумаешь…
— Курица! — зашипел я, резко наклоняясь к ней, отрывая от себя и дергая вверх, чтобы нас не застали в компрометирующей позе. — Я не передумаю. Прекрати унижаться и предлагать себя, как дешевку.
Мы успели разойтись до того, как друг ввалился на веранду, радостно сотрясая воздух, что принес угощения, не замечая между своей женой и мной звенящего напряжения.
Что я сегодня узнал? То, что тёща определенно меня невзлюбит, что ей нравится пожестче и что Костя, кажется, об этом не в курсе.
Хм…
То ли сначала Косте открыть глаза на жену, то ли на дочь, то ли на старого шкодливого друга.
— В баню подкинул?
— Твою мать… Забыл. Не суетись, я всё сделаю. А ты с Мариной… тут…
И я вылетел с веранды, надеясь полчаса урвать на обдумывание сложившейся ситуации.
Вот же нахрен!
* * *
В бане печка отлично горела, огонь облизывал новую подачку, подкинутые дрова. Пузатые железные бока обдавали жаром. И если обычно я с удовольствием переключался на деревенский колорит, который всегда разбавлял мой городской лоск, то сегодня голова гудела от накапливающихся проблем.
Лучший исход — собраться и уехать. Сейчас же. Но Костя не поймет, а Марина может придумать кучу несуществующих причин. А еще Полина…
Остаться, как ни в чем не бывало?
Тут же нарисовалась картинка, как под покровом ночи ко мне в комнату пробирается Лина, я набрасываюсь на нее, как голодный зверь, ставлю раком и толкаюсь в тесное тугое лоно, тут распахивается дверь и в комнату украдкой входит Марина. Ну и в довершение, на шум прибегает Костя в одних трусах.
Епическая картина! Лучший друг и завидный холостяк торчит по самые яйца в их дочери!
Лучше уехать.
Я вышел из бани, уже приняв решение, что не останусь на ночь. Сходим с Костей в баню, поужинаем и я свалю. Поравнялся с аркой, увитой розой, только набивающей свои бутоны, и вздрогнул, почувствовав, как сзади кто-то запрыгнул мне на спину, зажимая шею и обхватывая ногами бедра.
— Что ты делаешь?
— Устроила тебе засаду! Пойдем, покажу мой укромный уголок. Папа мне качели там повесил и со стороны дорожки их не видно.
— Полина, нас хватятся.
— Ну и пусть! Я не боюсь, а ты?
— Не боишься, потому что в детстве тебя явно не допороли.
Лина счастливо улыбнулась, утягивая меня за руку с тропинки в сторону густых кустов сирени.
— У тебя будет время исправить это.
Но в кустах мы, конечно, не вспомнили о сессии и должном наказании. В кустах тянуло оторваться по полной, особенно в свете последнего решения не оставаться с ночевой.
Я тискал её, не в состоянии насытиться близостью тела. Целовал так, будто через секунду насажу девчонку на член и буду толкаться в нее не только языком. Её стоны как музыка ангелов кружили голову. Лина умудрялась стонать даже с занятым моим языком ртом. Как?
Посадив её себе на колени, я прижимал податливое тело, уже скучая, уже разрушаясь от нового расставания.
— На неделе сможешь вырваться? — спросил между поцелуями, убирая настойчивые пальчики, пытающиеся пробраться под ремень джинсов.
— Не знаю. Папа утром везет на работу, вечером сразу забирает с работы домой. Если идет с тобой на тренировку, то сажает в такси и звонит маме. Я под колпаком.
— Хреново…
— И не говори, дядя Саш…
Еще через минуту, она сама оторвалась от моих губ и обхватила скулы ладонями, заглядывая мне в глаза в густеющих сумерках.
— Только ты не изменяй мне, пожалуйста! Я понимаю, что ты большой и не привык терпеть…
— Лестно, что ты успела оценить мои размеры, — усмехнулся я.
— Ну, я же не о том, — досадливо поморщилась Полина и нежно чмокнула меня в кончик носа. — Хотя ваши размеры, мастер, меня до сих пор впечатляют.
— Коз-за! — прохрипел я, снова затыкая ей рот и уже прикидывая, каковы шансы быть застигнутыми в кустах за жарким трахом.
Но Лина через минуту отстранилась, удерживая меня на расстоянии.
