— Угу.
Я безнадежно вздохнул. Потребуется время, чтобы приучить её к этому.
— Если очень хочется нарушить мой приказ, надо позвонить и попросить разрешения.
— Угу.
— Что «угу»?
— Буду звонить. Хотя папа меня учил не дёргать его по пустякам и принимать самостоятельные решения.
— Это ты с папой будь самостоятельной, а мне звони.
— И ты не будешь раздражаться, что я отвлекаю тебя по пустякам?
— Я буду спокоен, что с тобой ничего не случилось. А пустяков у моей нижней не бывает.
— Ого! Мне нравится!
Меня расплющило от её улыбки и довольства, настроение окончательно улучшилось, и я в десять минут домчался до дома, загнал в квартиру Лину и велел перестелить постель, помыть посуду после вчерашнего и, наверное, позавчерашнего ужина.
— Ты позвал меня убрать твою квартиру?
О, сколько было возмущения в этом девчачьем тоне!
— Кто-то заставил уволить мою домработницу в обмен на помощь, — ехидно напомнил я ее опрометчивое обещание.
Лина закатила глаза, вздохнула и, уходя, пробурчала:
— Нефиг было совать ей в рот мой… цветочек.
Это она член цветочком обозвала? Пчела, твою мать!
Я промолчал, честно пытаясь спрятать улыбку, и закрылся в ванной. Туда еще со вчерашнего дня было доставлено двенадцать коробок с шампанским. Надеюсь, я занял нижнюю надолго, и мне хватит времени наполнить ванну и не уехать из-за паров.
Только через час я выполз оттуда, искренне ненавидя шампанское, игристое и всё, что пахнет как шампанское.
— Лина? — в ответ тишина.
Чёрт, ведь предупредил же, чтобы никакой самодеятельности!
Рука уже потянулась к заднему карману, пока широким шагом шел в спальню. Коза лежала голая в ошейнике на перестеленной кровати.
— Ого.
В ответ молчаливая приглашающая улыбка.
— Ого-го…
Все еще жрал глазами моё чудо. Может, сначала трахнуть, потом в шампанском замочить, потом… Нет! Черт, оно выдохнется, уже не будет того эффекта.
— Давай-ка еще завяжем глаза.
— Зачем?
— И правда, зачем, если ты по запаху догадаешься.
Она тут же сморщила нос, принюхиваясь ко мне. Но я подхватил её на руки, впиваясь в губы и по заученной годами дорожке, понес в ванную.
— Это чем пахнет?.. Ого! Дядь Саш, что… Это что, шампанское?
Я реально рассчитывал на восхищение, удивление, но не на презрение.
— Шампанское, целая ванна! Будем отмечать.
— Господи, дядя Саш… Это так…
— Как?
— Сопливо-романтично, — протянула коза, заглядывая в ванну и насмешливо добавляя: — И что, без розовых лепестков?
Я молча подошел и скинул её с рук в шампанское. Да, как дурак, мечтал сделать романтично, ведь обдумывал же, что ей понравится ощущение миллионов пузырьков на такой чувствительной коже. Но сейчас был скорее раздосадован.
— Ты не поняла замысел, — ввернул я ответочку, как только она, отфыркиваясь, вынырнула из ста пятидесяти литров шампанского, — пока не вылижешь всё до капли, домой не отпущу.
Секундное удивление и тут же хитрый прищур глаз, должны были меня насторожить, но я, наверное, хотел попасться, если уж попался.
Она потянула меня за шею, и я поскользнулся на расплескавшейся жидкости, ныряя к ней в ванну.
— До последней капли, Мастер, — промурлыкала откуда-то снизу сирена и ловко вытащила мой член.
И, о черт, нежная кожа не только на моей девчонке, но еще и на моем парнишке. Я, честно, охренел от пощипывающе-щекочущих ощущений, но еще больше охренел, когда коза накрыла головку ртом и пососала.
А… Ладно… Это очень даже стоило усилий с попыткой отпраздновать её повышение от стажерки до секретаря…
— Черт, как? Как ты это делаешь? Еще раз, — застонал я, удерживая её голову и ротик возле пульсирующей и, явно находящейся в предобморочном состоянии, головки.
Снизу донесся довольный смех, и она снова повторила глубокое глотательное движение, от которого у меня задребезжали все внутренности.
Нет, эта коза достойна повышения. Назначу её личной, очень личной, помощницей.
— Тво-о-ою ма-а-ать!
Меня выгнуло, я упёрся Полине в глотку и выстрелил, задыхаясь от наполняющих ощущений. Силы мгновенно схлынули. Я снова погрузился в пенящуюся жидкость и лениво улыбнулся, с удовлетворением разглядывая довольное лицо нижней.
— Как тебе ванна? Как ощущения от шампанского?
— Хм… Не знаю, я была поглощена отсасыванием капель. Но мне кажется, до последней еще далеко.
Мысленно я матюкнулся, чувствуя, что сегодняшнюю ночь вполне могу провести на грунтовой дороге возле леса, недалеко от коттеджа этой козявки.
Быстро притянул её к себе, перевернул и многообещающе улыбнулся:
— Тогда начнем сессию. Разговаривать нельзя, пока не разрешу.
— Мм, — с готовностью кивнула Лина, и я коварно развел ноги, раскрывая лепестки для полного эффекта от ванны с шампанским.
О том, что налакаюсь и не смогу сесть за руль, в тот момент я не думал…
После двух восхитительных оргазмов, я спустил шампанское и еще минут тридцать мы стояли под душем. Ну как «стояли»… Она задом ко мне с упором в кафельную стенку, а я вбивался в истекающую соками щель, радуясь, что тоже не вылизал до последней капли.
Её чувственность, отзывчивость и способность переносить длительные сессии восхищала. Она невероятная находка для меня. Я шлёпал мокрыми бедрами о её попку, удерживал за накрученные на руку волосы и гладил напряженную упругую грудь. И даже после двух оргазмов, чувствовал, как начинает накручиваться внутренняя пружина у нее внутри, готовая рвануть в любую секунду.
И в этот момент хотелось грубо оттрахать Лину, чтобы потом обнять, погладить, успокоить, но сначала заставить умереть у меня на конце…
Когда она застонала, и ладони соскользнули с плитки, я почувствовал, как внутренние мышцы сжали член, выдавливая из него теперь уже всё до капли. Я задыхался, удерживая Лину в руках, впечатываясь в нее до основания, чтобы заклеймить, выбить свою метку внутри, навсегда… Рычал, чувствуя, как нижняя извивается на конце, сдавливает и обволакивает меня внутри. Стонал, ощущая её дрожь по всему телу, передающуюся мне по рукам, по члену, пробирающую до позвоночника. И снова кончал, не в состоянии прекратить эти сладкие спазмы, дёргаясь в её лоне и уже не в состоянии извергнуть ни капли семени, излившись в нее полностью, всем накопленным за неделю.
— Ну всё, — выдохнул я, когда оказался в состоянии говорить, — теперь вытираемся, сушимся и лежим.
