— Ох, сука, как же колбасит, — высказался Костян, опираясь руками на перила веранды и оглядывая пробуждающийся после зимней спячки сад. — Вот понимаешь, что придется отпустить, что у нее своя жизнь должна начаться, но… Как свербит вот здесь…
Кореш ударил себя в грудь, продолжая усиленно затягиваться сигаретой.
— Я теперь понимаю старые порядки, когда заранее договаривались о свадьбах. Найти ей приличного парня, отдать замуж, чтобы не дергаться каждый раз, когда домой вовремя не явилась. Ухажеры эти еще! Каждого же не проверишь, не пробьешь.
— Это да.
— Мне бы спокойнее было, если бы я отдал её в надежные руки.
— Понимаю.
Мы помолчали. Костян наверное прикидывал способы привязать Полинку к дому, а я перебирал список сабов, кому можно позвонить в субботу, чтобы скинуть напряжение.
— Ну, пойдем, что ли, позавтракаем? Маринка требует курить бросить.
— Требует?
— Говорит моем возрасте уже вредно так лёгкие перегружать. Да и на тренировках одышка уже появилась. А у тебя?
— Вроде нет.
— Но я тебя предупредил!
— Насчет одышки?
— Насчет Марины. Она за компанию и тебя может заставить бросить курить. Чтоб меня не сбивал.
— А! Обойдется.
— Вот завидую я тебе иногда, Сань. Ни мозговыноса, ни птичканутых родственничков. Живешь в свое удовольствие и не паришься.
— Только иногда? — усмехнулся я, уловив иронию.
— Да. А потом смотрю на Польку и понимаю, что не зря… Всё это не зря.
Тут я промолчал. Тема его дочери всегда была щепетильной. Не скажу, что Костя баловал дочь, но в части вмешательства в воспитание ревностно оберегал подступы. Наверное, поэтому Полина не посещала бальные танцы, музыкалку и художку, как все девочки ее возраста, а исправно ходила в тир, в секцию восточных единоборств и на шахматы. Насколько Полине это было интересно, я не знал, но уже после двенадцати все кружки она забросила, став обычной домашней девочкой.
Пока ей не исполнилось восемнадцать…
И теперь у девочки новое увлечение, но папа даже не в курсе.
За завтраком Марина пыталась расспросить меня о планах на следующую неделю. Как выяснилось из разговоров, они с Костей уезжали к матери, а Полина оставалась дома готовиться к сессии.
— Я бы попросила Танюху приехать, проверить, но она как назло на природу в выходные. Может ты заскочишь?
— Ма-ам! — Полина громко отложила вилку и нахмурилась на мать. — Я большая. За мной не надо присматривать, ладно? Перед дядей Сашей прям неудобно…
Не смог сдержать улыбку от такой напускной серьезности:
— Ничего, мне не трудно. Приеду, навещу.
Полина быстро посмотрела на меня, закусила губу и снова начала кромсать блинчик.
— Вот и чудесно! И не предупреждай её, когда заедешь. Пусть сидит дома и ждет.
Я покачал головой, не сводя насмешливого взгляда со злящейся козявки. Нам обоим было понятно, что это способ проконтролировать её, а не дом.
— Полина, маму прежде всего беспокоит твоя безопасность, — спокойно пояснил я, допивая чай.
— Ну конечно. Что со мной случится, если я безвылазно буду сидеть дома?
— И ничего не случится, если дядя Саша приедет проведать, — чуть резко закрыл тему Костя. — Ты уже уезжаешь?
Друг развернулся корпусом ко мне, закрывая собой Полину.
— Да.
— Не останешься на баню?
— Не сегодня.
Мы встали из-за стола, когда на выходе из столовой нас обогнала Полина, и протиснулась вперед.
— Я сейчас.
Костя проводил меня до машины, тайком выкурил полсигареты и встал у ворот, чтобы выпустить с территории. Но выехать я не успел, когда из дома выскочила Полина, открыла пассажирскую дверь и заговорщицки затараторила, поглядывая на озадачившегося отца.
— Это подарок. Вам. Спасибо, что выручили.
На сидение легла коробка кубинских сигар. Откуда она у девчонки?
Полина похоже догадалась о моем изумлении, в ответ шепнула:
— Папины. Но он бросает курить, мама велела спрятать.
Я не успел сориентироваться по такому дорогому «подарку», как Полина суетливо зашептала:
— Вам они точно понравятся, а я спрячу, что потом не найду. Ой, папа идет. Черт! В бардачок уберу…
— Нет. Стой!
Но рука Полины стремительно дернула ручку, крышка бардачка распахнулась, и все мои походные атрибуты вывалились наружу.
— Я не разрешал открывать, — процедил я ошеломленной Полине.
— А я не думала, что у человека не в Теме, может быть столько ошейников в машине.
Вот на этой двусмысленной ноте нас поймал Костя. Я лихорадочно запихал ремешки и наручники в бардачок, а Лина придавила сверху коробкой с кубинскими сигарами и резко отдернула пальцы, чтобы я их не прихлопнул.
— Что это вы тут шкеритесь? — протянул подходящий Костя.
— Я…
— Она…
Полина закусила губу, просительно глядя на меня, и этот взгляд царапнул. Неправильно царапнул. Её взгляды не должны быть такими просящими…
— Она что-то обронила у меня в салоне, — пробормотал я, пытаясь разобраться с непонятным чувством, поселившимся внутри.
— Нашла? — бодро хлопнул Костя по плечу Полины.
Только тогда она отвела от меня свои большие влажные глаза и покачала головой:
— Наверно, дома у дяди Саши оставила. Потом как-нибудь заберу.
Костя кивнул, снова попрощался со мной, и я уехал. А из головы упорно не выходил взгляд Полины. Просящий и одновременно требующий защитить. И внутренний монстр откликнулся на зов. Пригреть, защитить и забрать себе. Присвоить, подмять и навязать свою волю.
Но ведь это дочь Костьки. Могла бы вполне быть моей…
Нет. Не могла.
Я свернул на обочину, набрал Нину и отправил её на квартиру, вычистить и приготовить к сессии. Следующим звонком я вызвал сабу. Девчонка имела склонность к мазе, и хоть я сам не тяготел к физическим расправам, пристрастие могло сыграть мне на руку за счет её выносливости. Предыдущая сломалась, не дотянув до конца сессии, надеюсь, эта выдержит.
— Обещаешь отшлепать меня, господин? — с лёгким вызовом осведомилась саба.
— Обещаю отодрать тебя сначала ремнем, потом раком.
Она хихикнула, совсем как девчонка, заводя руки за спину, чтобы я скрепил запястья.
— Одно условие на сегодня, — выдохнул ей в ухо, пробегая пальцами по ладной фигуре и задерживаясь на высокой груди.
