И при этом пространство стало живым. Начиная от часов с маятником (как я мог их не заметить?) и кончая зелеными уголками с цветами в горшках и напольных вазах.
Я перевел взгляд на Катю, которая цепко следила за моей реакцией и уже навострила лапы к лестнице, чтобы дать дёру.
— Так зачем ты припёрлась? — не поворачиваясь к бывшей уточнил я, удерживая взглядом настороженную Катю.
— Да черт дёрнул… Хотела предложить съехаться, разбавить немного твою жизнь отшельника.
Я бы закатил глаза, если бы не боялся упустить свою помощницу, ограничился насмешкой.
— Просто скажи, сколько тебе нужно, чтоб мои глаза тебя не видели.
— Я хочу постоянное месячное содержание.
— Что?! — теперь я не мог игнорировать эту сучку, развернулся и удивленно осмотрел её с ног до головы.
То что она «дорогая» и может конкурировать с более молодыми сосками, видно невооруженным взглядом. Так зачем ей содержание, когда еще можно попробовать охмурить очередного шейха и прибрать к рукам его миллионы?
Просьба о содержании, это почти признание о выходе на пенсию!
— Я, наверное, пойду, — прошелестела за спиной Катя.
— Стоять, — рявкнул я, перехватывая ее за запястье и ослабляя хватку после болезненного ойканья. — Ты всерьез думаешь, что после твоих потрахушек у меня под носом, — продолжил я разбирательства с бывшей, — после трехлетних ралли под арабскими дрочунами, я выделю тебе содержание?
Бывшая поджала губы и это, черт, ни на йоту не было так действенно, как если бы губы поджимала Катя.
— Милый, а какой у тебя есть шанс избавиться от меня? Думаешь, завел девку и в твоей жизни всё наладилось? Ну, а как твоя новая пассия отреагирует на меня? Мы в ревности становимся жуткими стервами.
— Скорее уж безмозглыми курицами.
— Оскорбляй, как хочешь, но я знаю твои слабости и знаю, как вернуть тебя, Лёшенька.
— Неужели? Я тебя сейчас удивлю! — от злости повело разум, другого объяснения я просто не нашел. Хотя даже тут оно было очевидным.
У меня появился предлог растормошить Катю!
Пока не передумал, я дёрнул её на себя, обхватил ладонью затылок и успел заметить расширяющиеся зрачки Кати, наклоняясь к губам.
Для нас обоих прикосновение оказалось чересчур. Я сам застыл и понял это по ее напряжению, как она выгнулась, словно натянутый лук.
Её губы именно такие, как я и представлял. Мягкие, полные, упругие. Поддающиеся под моим напором, издающие протяжный стон и приоткрывающиеся для меня. И я уже не контролирую свои эмоции. Я так долго ждал, так долго терпел, что теперь дорвавшись, могу только брать. Нагло, грубо, пока не оттолкнула, пока не передумала.
Жадно ловлю Катины вздохи и проталкиваюсь языком внутрь. Обвожу кромку зубов, нёбо и сталкиваюсь с её языком, робко знакомящемся с моим.
Вот только мне не до расшаркиваний. Я, блять, хочу этот рот себе. Сейчас. Весь. И наверное, надо все делать постепенно, но крышу сносит от одних несмелых движений ее языка по моему, от нерешительных, но мать их, ответов на мой поцелуй.
И я уже беру ее в рот, нагло удерживая затылок и чувствуя, как она виснет на моей шее, цепляется за отвороты рубашки и стекает по телу. Мне мало поцелуя. Мало рук. Я уже теснее сжимаю её попку и вдавливаюсь членом в живот. А языком продолжаю лишать девственности рот.
Теперь охи звучат чаще, стоны рваные, а она сама становится более отчаянной, подталкивая меня на более смелые шаги…
— Ты гей? И как давно сменил ориентацию? Какой ужас! Невыносимо! Отвратительно!
Визг бывшей и последующий звук хлопнувшей двери, стали для нас как выстрел. Мы с Катей на мгновение застыли, и действительность стала накрывать с головой.
К ней мгновенно вернулся испуг, а ко мне дикое разочарование и неудовлетворенность. Я все еще сжимал Катю в руках, терся болезненно пульсирующим членом о ее такое желанное, такое нежное тело, но видел, как к ней возвращаются прежние табу.
— Видишь, иногда ложь нужна, чтобы спасти ситуацию, — прохрипел я, опережая её реакцию, — но чтобы ее разрулить, лучше быть честным. Например, как я. Я хочу тебя. Теперь надо признаться тебе.
Катя ожидаемо уперлась своими маленькими ручками мне в грудь, отталкивая. Но как же, черт, мне не хотелось отпускать ее. Не сейчас, когда я хочу ее больше жизни, не когда я чувствовал языком ее ответное желание.
А ведь вот он ключик к ее телу. Пусть она равнодушна к обычным ухаживаниям и к подаркам, но она не в состоянии игнорировать нашу близость. И чем чаще я буду сталкивать наши тела, тем быстрее Катя сдастся!
Идеальный план! Лишь бы пережить этот грёбанный вечер.
— Уходи. Даю тебе выходной. Бери водителя и до обеда вали на все четыре стороны.
Я сам оттолкнул ее, быстро сваливая в кабинет. Мне тоже нужен выходной. Я, нахрен, хочу надраться и не изнасиловать ее из-за собственного нетерпения.
— Коля? Катя до обеда свободна. Перехвати ее и не спускай, нахрен, глаз. Я пару ребят посажу на хвост, чтобы подстраховали в случае чего. Напиваться ей не давай! Максимум успокоительным и в койку отсыпаться, понял? И без поползновений. Я проверю.
Теперь кажется всё.
Я завалился на диван, уставившись в потолок. Какие шаги можно предпринять, чтобы чаще сталкиваться с ней рот в рот? Хм…
Отклик тела вырвал из глотки мучительный рык. Я поднялся и подошел к бару. Распахнул створки и застыл.
Пусто.
Пусто, черт! И без Кати-Коли я понятия не имею, как и где мне разжиться бутылкой бренди. Это вот те самые штучки, которые не должны заботить меня, а полностью под ответственностью помощника.
— Да, Алексей?
— Эээ… Мне неловко прерывать твой выходной, начавшийся полчаса назад, но… Дома нет ни капли спиртного! Черт, сделай что-нибудь!
Я слышал ее вздох, но сам сейчас был не в лучшем положении.
— У меня в спальне есть заначка.
— Да неужели? Я, кажется, запретил тебе пить!
— Я не пил. Просто… отложил на всякий случай.
