Внутри мгновенно раскололось осиное гнездо и тысячи любопытных ос ринулись по венам, наполняя тело зудящим предвкушением. Я увернулась от губ Бергера, задыхаясь от наполняющих эмоций.
Его выпады, резкие, глубокие, наверное, должны были причинять мне страдания и боль, но вопреки всему, каждый его удар порождал импульс удовольствия, расходящийся от низа живота по всему телу. С каждым его толчком я сжималась все сильнее, накапливая пузырящееся напряжение где-то между сердцем и тем местом, куда вбивался Бергер.
Меня подбрасывало от каждой его ласки. Они отвлекали от того, что я хотела чувствовать внутри себя, но и добавляли остроты, словно без них невозможно наполниться этим зудом до конца.
Я вскрикивала, отталкивая его и тут же прижимая обратно, когда он проходился губами по шее. Шипела и тут же просила ещё, когда его ладони накрывали грудь, ставшую слишком чувствительной. Сдерживала и сразу же поддавалась навстречу, когда он выходил.
Но Бергер мучился за нас двоих. Всё его напряжение скапливалось на лице. Я смотрела на него сквозь опущенные веки, не в состоянии раскрыть глаза, всхлипывала при каждом выпаде и цеплялась за плечи, мысленно уговаривая потерпеть… Еще немного… Еще чуть-чуть…
Когда Бергер вдруг облокотился на одну руку, вторую положил мне на бедро и с пронзительным стоном вошел в меня до самого основания, удерживая рукой за бедра, чтобы я не смогла вырваться.
Но для меня небо только что взорвалось тысячей рождений сверхновых. Я чувствовала, как его огромный пульсирующий во мне конец спускает натянутую пружину и та моментально бьет по всем нервным окончаниям моего напряженного тела.
От низа живота расходятся круги безумных спазмов, я содрогаюсь и не могу остановиться, сжимаю внутри огромный член Бергера, выдавливая из Алексея ревущие стоны. Чувствую как его пальцы стискивают бедра и мне скорее всего больно, но я этого не чувствую и не понимаю… Перед глазами все еще вспыхивают разноцветные круги, в ушах стучит пульс, а импульсы от моей пружины все никак не затихают, продолжая подкидывать меня под тяжелым, потным телом любимого мужчины.
Если я буду умирать, то хочу чтобы это произошло именно так. На столкновении боли и удовольствия, когда боли даже не чувствуешь, не запоминаешь. Когда внутри, случившийся после взрыва вакуум, заполняется теплом, счастьем и чем-то еще, чем-то, что я раньше никогда не испытывала…
Дети, они же именно там появляются, где у меня все еще дрожит и пульсирует, где собирается что-то большое и светлое.
Я почувствовала, как Алексей выскользнул из меня, лег на бок и придвинул ближе. Между ног тут же потекло.
— Ой… Мы же не предохранялись!
— Не переживай, я видел твою карту, — он легко поцеловал меня в губы и рукой накрыл грудь, отчего я вздрогнула, удивляясь, что чувствительность не прошла, а только обострилась.
— Я здорова, если ты об этом, но предохраняются еще от беременности.
— Ты бесплодна, я в курсе. Очень удобно. Ненавижу детей.
Внезапно появившаяся черная дыра высосала из меня все тепло, свет и счастье, которые только-только поселились внутри.
— Я не м-могу выносить п-плод, но м-могу забеременеть…
Глава 18. Миг счастья
И снова этот затравленный взгляд. Что я такого сказал?
— Хорошо, — осторожно произнес, проводя рукой до талии и надавливая большим пальцем ей на пупок. — Давай завтра с утра сходим в клинику и выпишешь себе, что там требуется. А сейчас в душ.
Я подавил её вялое сопротивление, поднял на руки и отнес в ванную. Она стояла под теплыми струями душа, прижимаясь ко мне и расслабляясь под мягкими массирующими движениями.
Понятия не имею, что творится в голове моей зайчишки, но я же не пацан, знаю как решаются любые проблемы. И да, сначала все силы спущу на свой голод. Я никак не могу унять дикое возбуждение.
Вот и сейчас мягкое растирание ее плеч, рук, поглаживание спины перетекает в настойчивые ласки, я бы даже сказал, домогания, потому что снова пускаю слюну на ее хрупкую обнаженную фигуру, так доверчиво льнущую ко мне.
И как тут не отреагировать, не захотеть то, что манит и предлагается на блюдечке? В следующий миг, под встречный изумленный возглас, я подхватываю ее под колени, впечатываю в плитку и с рыком вхожу до упора. И только тогда могу выдохнуть, чувствуя, как мягкие, влажные стенки влагалища обволакивают мой конец, как я ударяюсь в ее лоно и плыву от дикого удовольствия, как чувствую ее дрожь на конце, и уже не сдерживаясь, толкаю нас к нужной грани.
Впиваюсь зубами в шею и рычу, чувствуя приход и миг очередного взрыва, ни чуть не слабее предыдущего, хотя после такого секс-марафона накал уже должен был снизиться.
Я поддерживаю ее расслабленное, и все еще бьющееся в оргазме тело и мне снова хочется брать ее. Невозможно смотреть на это лицо, огромные глаза, пухлые губы и не хотеть.
— Ты опять кончил в меня, — губы дрожат и поджимаются.
— Прости, я что-то хреново контролирую себя. Завтра уладим вопрос, обещаю. — Но тут же в голове загорается сигнальная лампа: она имеет в виду, что сегодня больше мне не даст? — Если хочешь, надену резину? — неуверенно предлагаю я, сам не замечая, как снова трусь о ее тело стояком.
Это я Катю сравнивал с зайчихой? Тут в пору себя окрестить кроликом и трахать всё, в чем есть щель.
Ответа я не дождался, вытаскивая Катю из душа и тщательно вытирая полотенцем. Обхватывая ладонями маленькие груди и млея от их девчачьего вида, от нежных розовых сосков, тонких торчащих ребер, изящной шее. При свете ламп в ванной вижу следы своей необузданной страсти на полупрозрачной бледной коже. И они, нахрен, заводят похлеще ее невинно-распутного личика.
— Тебе больно?
Катя морщится и отводит глаза, а мне все больше и больше становятся заметны синяки, засосы, укусы и свезенная щетиной кожа. Твою мать!
— Иди в постель, я сейчас.
Выпроваживаю ее и не удерживаюсь, шлепаю по попке, с удовольствием отмечая, что, несмотря на хрупкость, задница у Кати что надо! И уже в следующий момент в развратных фантазиях ставлю ее раком и беру, вбиваюсь по самые яйца…
