На пляже после обеда она все чаще подбегала ко мне и поливала морской водой принесенной в ракушках. Яна смеялась, а Кельмер раздражался. За ужином Аня отгоняла от меня брата и уверенно залезала на колени, зная, что если вдруг заснет за вечерними разговорами взрослых, то я донесу ее до кроватки и уложу спать.
Пару раз так и случалось, когда Игорь нес сына, а я следом шел с Аней.
Второй месяц уже не казался вынужденной изоляцией. Я перестал надеяться на чудо, что Катя вдруг вернется, что Коля найдет её. Не ждал внезапного преумножения капитала. Терпеливо выслушивал отчеты от Влада по делу Разумовского. И работал, как проклятый.
На третий месяц я застал Яну в доме за чертежами и с графическим планшетом в руках. Она улыбнулась, предложив дождаться Игоря, который еще не вернулся с материка.
— Наверное, заехал в город. Аня вдруг захотела себе красивое платье, — мягко улыбнулась Яна, возвращаясь к эскизам.
Под ее порхающей рукой рождалась очередная жемчужина ювелирного дизайна. Я наблюдал, как она выводит линии на бумаге, потом переноси на экран и сразу переводит в трехмерную графику. Иногда оставляет и добавляет детали, иногда фыркает и стирает, пробуя новые наброски.
И мне пришла в голову идея:
— Яна, а ты не могла бы к кольцу добавить серьги и колье? В том же стиле?
— К какому кольцу? — Яна отвлеклась от работы и привычно закусила кончик карандаша, сразу став какой-то девчонкой, а не женой самого Кельмера и матерью двух детей.
Такое странное преображение. Меня парализовало от болезненного воспоминания, когда Катя забывала играть Колю и от нее фонило женственностью, изяществом и сногсшибательной сексуальностью. Когда она становилась собой, переставала бояться и прятаться за маской Коли.
— Алёш, просто отпусти, не думай о ней. Станет немного легче.
— Немного? — горько хмыкнул я и попытался уйти, чтобы не показывать свою боль постороннему человеку, не способному понять.
Но Яна меня задержала.
— Ты хотел показать мне кольцо.
— Ах, да…
Я достал цепочку и висящее на ней кольцо.
— Кате очень понравился дизайн… И то, как вплетены алмазы. Сможешь сделать такие же серьги с виноградными гроздьями?
— С чем? — Яна взяла кольцо, но переспросила так, словно не она его создавала.
— С виноградом.
— Это не виноград.
Мы оба посмотрели на кольцо.
— Ну как же? — удивился я. — Вот камни — это виноградинки. А эти переплетенные линии — лоза.
Яна покачала головой, густо краснея.
— Нет? Не виноград? — растерялся я. — А что тогда?
— Ну-у… Это действительно переплетение… Только не совсем винограда.
Я сжал челюсть, пробуя разглядеть на кольце что-то еще кроме чертового винограда.
— Переплетение чего, тогда?
— Тел. На кольце композиция из трех переплетенных тел. И это не виноград, а головы.
— По две на тело? — усмехнулся я, чувствуя, что Яна меня просто разыгрывает.
— Н-нет. Переплетение же. Это… э-ээ… грудь, а это… ммм… вид сзади.
Черт! Теперь, кажется, краснел я. Охренительная тема! А уж дизайн! Как вообще в голову могло прийти налепить на кольцо трахающийся тройничок?
— Ты все еще хочешь серьги к этому кольцу?
— Нет, — очнулся я от мыслей. — Пожалуй, достаточно кольца.
Я смылся, так и не дождавшись Игоря. Пропустил ужин, не желая сталкиваться за столом со счастливым семейством, в чем-то ненормальном, но идеально друг другу подходящем.
Наверное, у них был секрет, как сохранить чувства друг к другу и не разбежаться. Или как выносить общество друг друга изо дня в день, подстраиваясь к изъянам партнера. Или как иначе воспринимать свалившиеся на них обстоятельства, чтобы не потерять друг друга и свое счастье.
Я достал колечко, поправляя подушку под спину и наклоняя купол светильника ближе. Внимательно рассматривая украшение, которое отвергла Катя. Я, как и она, видел гроздь винограда, хотя сам дизайнер, автор украшения, уверяла, что здесь три переплетенных тела.
Вот голова, вот еще одна, между двух помельче. Или нет? Это не головы, а груди? И еще голова между двух веток-ног. Медленно поворачивал кольцо, меняя угол зрения и иначе воспринимая странные переплетения.
Изящество украшение не потеряло, но с новым смыслом стало более эротичным. Даже слишком, для моего нестабильного состояния. Я закусил губу и сжал налившийся член. Тот незамедлительно послал импульсы в голову, отключая ее нахрен и запуская глубоко запрятанные желания, которые до сих пор причиняли мне боль, но теперь еще и требовали скинуть долго копившееся напряжение.
Я отдышался, вешая развратное кольцо на цепочку и вытирая простыней обляпанную грудь и кисть. Голова кружилась от только что испытанной эйфории. Зато в этом просветлении неожиданно пришла мысль, что я как последний мудак, только из-за своей узколобости просрал свое счастье.
Ведь пойми я чуть раньше, что веду себя не лучше мудака-Разумовского, разве что не поднимая на Катю руку, смог бы исправить, предотвратил бы побег! Но…
Мне не нужен был ее ответ на мое предложение, ведь я уже все за нее решил. Распланировал свадьбу, переезд, развод и даже что она будет носить и в чем ходить. Я маниакально хотел контролировать каждый ее шаг, игнорируя слабые протесты и её потребности. Она только один раз выдала свои настоящие чувства, когда испугалась забеременеть, но даже тогда я отмел её страхи и сделал по-своему.
Я вытер внезапно защипавшие глаза. Что за херня? Слезятся? Аллергия на что-то?
Ну да, точно. Аллергия на тупую твердолобость, Бергер. Ты сможешь вернуть всё, деньги, состояние, место в Форбс, но у тебя никогда не будет счастливой придурковатой семьи со своими странными шуточками, со своей глупой историей знакомства, с рождественской ёлкой, с подарками для слишком деловых детей и их любопытного щенка.
Страдать мне аллергией до конца дней, потому что эта болезнь вряд ли лечится, пока антидот не найден. Пока Катя не найдётся.
