— Не я. Кельмер! Ну это же в шутку. Или нет, если Ирке понравится Марк. А он точно ей понравится — у него новый гидроскутер и дрон.
— Бергер, прекрати!
— Ладно, Кать. Я все понял. Так Кельмеру и скажу, не пошел бы он! Или лучше ты скажешь. Сама говорила, что надо еще поработать над отражением агрессивных коммуникаций. Жду! Счастливого пути.
Муж отключился, а егоза все же сползла с моих рук, ловко увиливая от попыток взять ее за руку.
— Ира, не убегай. Ириша, нам пора на самолет.
Зайка с гиканьем убегала от меня, расталкивая локтями толпящихся у стойки регистрации пассажиров.
— Извините, простите… Ох, мне очень жаль… Ира!
В следующий момент она опрокинула огромный тяжелый чемодан на ногу его хозяину. Он в голос выругался и потянулся к дочери.
Я выхватила ее, прижимая к себе, пытаясь удержать и не сводя испуганного взгляда с взбешенного мужчины. Он же не поднимет здесь на нас руку? Это недопустимо, мы в общественном месте! Я закричу! Паника накрывала с головой, к горлу подступала тошнота, и прошлое возвращалось с маниакальной настойчивостью, словно не было этих пяти лет между нами.
— Твои глаза в жопе что ли? Расплодят детей, а воспитать не могут. Яжемать, тьфу!
Иришка, как назло вывернулась из рук, подбежала к наклонившемуся за чемоданом мужчине и со всей дури лягнула его в коленку.
— Не смей к-ичать на мою мать!
Воинственная зая уперла кулачки в бока и выпятила губу, сжав челюсть. Совсем как Бергер в минуты бешенства.
— Ира! — я подхватила ее подмышки и помчалась в начало очереди, к регистрационной стойке, подталкивая впереди наш чемодан на колесиках. — Так нельзя. Я все папе расскажу!
— Асскажи, он мне вейтолёт на дистанционном пульте купит.
— За что? За твое отвратительное поведение? Вот уж нет. Скорее накажет и всю неделю оставит без сказки на ночь.
— Да щас. Он сказал, что тебя надо защищать, пока его не будет ядом. Или пока не йодится б-атик, чтобы защищать нас обеих. Но если Ма-йк умеет д-аться, то можно будет взять его с собой, вместо б-ата.
— Папа так сказал?
— Угу.
— Про братика? Он хочет… тебе братика?
— Угу.
Я прижала к себе темную головушку дочери и разрыдалась, понимая, что в моей непутёвой жизни все самое интересное только-только начинается.
* * *
— Думаешь, ей надо сказать?
Я остановилась, не дойдя шага до арки на веранду, когда услышала вопрос мужа.
— А зачем ворошить её прошлое, если оно уже отбросило копыта? — обосновал другой голос, упрямого и надменного Игоря Кельмера.
Мы уже неделю гостили на его острове, жили в отдельном домике, летали на вертолете и развлекались на побережье океана. Мне безумно понравилась жена Кельмера, Яна, но привыкнуть к эксцентричному Игорю и к его не менее эксцентричной дочери Анечке я не смогла.
Она третировала меня с первой же минуты спуска на остров, причем я беспокоилась за Иришку, но ту быстро взял под крыло шестилетний Марк. А вот Аня… Яна извинялась за дочь, списывая все на подростковый возраст, но я видела, какими глазами ее дочь смотрела на моего мужа. И в этом взгляде не было ничего подросткового. За четыре года ее ненависти — чувства к Бергеру не изменились.
— Может ей наоборот станет легче, если узнает, что этот слизняк больше никогда не появится в её жизни? Даже призраком?
— Ему же осталось досидеть всего год? — пауза. — А что случилось? Пять лет по экономической не такой уж большой срок, чтобы спустя четыре года повеситься.
Сердце пропустило удар, когда я поняла, что Бергер и Кельмер говорят о Разумовском, моем бывшем муже, моем неотпускающем кошмаре…
— Влад сболтнул по этапу, что он слаб на задницу, ну и понеслось. Хер знает, может карма бумерангом вернулась?
— Хочешь сказать, что он четыре года стойко переносил заднеприводную любовь и вдруг резко решил покончить?
— Не совсем. Там уже букет был… Кишки из задницы лезли, гепатит, ВИЧ… Не уверен, что он дожил бы последний год.
— Тогда ей это точно знать не надо. Этих баб не поймешь. Он её колотил, а она думала, что любил. Он сдох как сука, а она решит, что из-за нее. Еще жалеть будет. Нахер тебе всё это? Ему теоретически еще год сидеть, а ей жить этот год спокойно. А потом между делом скажешь, что несчастный случай, погиб. Ну и всё. Закрыта тема.
— Да, ты прав. Пусть думает о хорошем, а не погружается в прошлое.
Я двумя руками зажала рот, чтобы не всхлипнуть, или не вытошнить прямо тут, себе под ноги.
Псу — собачья смерть, но… Мне действительно стало жалко Стаса. Он пострадал из-за моей лжи и неумения Влада докапываться до сути.
Я не знала, я правда не знала, почему мне так тяжело из-за новости о смерти Стаса, когда стоило испытывать облегчение. Но легкий стыд за собственное счастье, желание, чтобы все во всем мире нашли свое счастье, перевешивало.
Я счастлива, потому что смогла вернуть Бергера, а Стас… Он так и не узнал, что значит встретить свою половинку. И мне было жалко его за бестолково прожитую жизнь и такую глупую смерть.
* * *
— Если поторопишься, и твой сын будет похож на Ёжика, так и быть, я выйду замуж за него. Но не тяни — мне уже десять. Я не могу ходить девственницей до тридцати!
Аня всегда вымораживала меня своим подходом. Вот и сейчас, дав четкие указания, она спокойно отошла к матери, а у меня по коже все еще бегали мурашки. Папина дочь, ни дать ни взять. Неужели моя Иришка тоже вырастет такой оторвой?
— Что ты сразу так напряглась? Считай, Анька дала тебе двадцать лет форы — живи и наслаждайся!
— А что, могла бы сократить? — нервно усмехнулась я, немного отодвигаясь от Кельмера, чувствуя его слишком подавляющую ауру.
— Могла бы. Не так давно спрашивала меня, можно ли нанять киллера и сделать любимого мужчину вдовцом.
Я покачнулась, он услужливо придержал меня.
— Я не разрешил, не очкуй. Но если через десять лет ее одержимость Бергером не спадет, она и без моего разрешения додумается.
