— Что-о-о?!
Отбеливание ему, уроду, потребовалось?!
— Ксень, ты как-нибудь сама реши с ним эти вопросы. Мне ужасно неловко даже озвучивать их, не то чтобы…
— Конечно, Катя, извини. Просто… Зла не хватает!
— Но на процедуру я тебя записала.
— Что-о-о?!
Не каждое утро у меня начинается так. Более того, предугадывая мою реакцию, подлый трус в офис просто не явился. Поэтому на процедуру эпиляции мы отправились вместе с Катей.
— Он потребовал, чтобы я проконтролировала.
— Сука! …Это не о тебе.
— Понимаю.
Болезненные экзекуции мы разделили с ней на двоих, побаловав себя после трехчасовым спа. Затем маникюр-педикюр, причем Катя строго наказала использовать спокойный не выделяющийся бежевый тон, поэтому я потребовала все двадцать пальцев выкрасить ярко-красным.
— Ты сама напрашиваешься, и не говори потом, что не предупреждала.
— А ты знаешь, что после изнасилования Олег решил, что я мазохистка? И кончаю исключительно после пыток над собой?
— Да ну?… Ну нет… Хотя…
— Что «хотя»?
— Он ругался, что видеоархив ему передали без звука. Оказывается, кто-то давно в настройках отключил запись аудио. А что Олег Константинович высмотрел на том видео — мог истолковать неправильно.
Я пожала плечами, категорически боясь ворошить в памяти тот вечер.
— Может у него другие причины вести себя со мной так.
Уже вернувшись в офис, я вспомнила о еще одной наиважнейшей проблеме, которую надо как-то решить.
— Катя, а могу я потребовать гарантию выплаты по контракту, что бы со мной не случилось?
— В каком смысле? Думаешь, он кинет тебя?
Я замялась:
— Не знаю, а может убьет за неотбеленный анус. Но контракт то я отработала. Мне нужно быть уверенной, что деньги по нему точно будут переведены тёте.
Катя понимающе кинула и отправила меня к главному бухгалтеру, а по возвращению ждала с совершенно подавленным видом.
— Чего случилось? Олег вернулся в офис?
Катя мотнула головой, указала на ноутбук и прибила меня фразой:
— Я посмотрела те видео… Ты же сама Пашу впустила? Ты с ним встречалась?
* * *
Мне пришлось просматривать видео собственного изнасилования под убийственные комментарии Кати:
— Здесь похоже на игру, ну знаешь, когда ты понарошку сопротивляешься…
Катя осеклась под моим хмурым взглядом.
— Нет, конечно, я лично видела твои кровоподтеки и… там… Просто по видео же и не скажешь! А тут ты сама его в рот берешь. Вот здесь — дрожишь? А похоже, что кончаешь. Олег мог подумать именно так.
— Мог.
— Что будешь делать?
Я пожала плечами. Что-то меня накрыло, то ли от потревоженных останков грязи, то ли от Олега, который предпочел обмануться, чем поговорить со мной.
— Ты узнала нужную тебе информацию? — не отставала Катя.
— Да. Там много и сложно, понятия не имею, как буду всё это объяснять Олегу, — (понятия не имею, как я вообще теперь с Олегом буду разговаривать!)
Катя попрощалась, а я оккупировала диванную зону и откупорила выдержанный бренди. Вот не пьет же ничего кроме коньяка — зачем держит?
Очнулась от резкого погружения в холодную воду.
— Твою мать! — выплыла я из ванны, отплёвываясь и дрожа. — Какого!.. Олег?
— Приводи себя в товарный вид и жду в кабинете, — рявкнул он, развернулся и вышел.
Вот меня вчера накрыло, я совершенно не помнила, как вырубилась от бренди. Зато могла себе представить утреннюю картину, представившуюся взору хозяина: «Неповиновение рабыни».
Черт, а ведь сегодня по плану я собиралась просить у него гарантии выплаты!
То, что не всё для меня потеряно, поняла, когда увидела кошачьи ушки на ободке и пять «анальных хвостиков», разложенных на столе.
— Выбирай, — бросил Олег, кивая в их направлении.
Ну, охренеть!
— За что?
— Порочишь хозяина своим нетрезвым видом, злоупотребляешь алкоголем. Кстати, с этого часа тебе запрещается пить спиртное. Забыла и забила на ошейник, придется заказать для тебя жёсткий, застегивающийся на замок.
— Чёрт!..
— Ах да, сквернословишь и дерзишь хозяину в постели. И еще эти ногти…
— Что не так с ногтями?
— Они вульгарны, — выдержав паузу, глухо произнес Олег.
— А это новый вид наказания? — ткнула вульгарным ногтем в хвосты разных калибров.
— Нет, — Олег улыбнулся. — Это новый вид унижения. Сейчас мы вставим тебе … гкх… аксессуар и закроем кису в клетку.
— Хозяин, можно спросить?
Олег поплыл, то ли от разыгравшегося воображения, как будет надевать «в меня» хвост, то ли от обращения, на которое до сих пор чутко реагировал.
— Спроси, но просить о пощаде запрещаю.
Я кинула, принимая условия, ни о какой пощаде даже не задумалась.
— А что будет с рабыней, если она ослушается?
Он привычно прищурился, только теперь это было не саркастический прищур, а ощутимо злой и раздраженный.
— Не советовал бы проверять…
— И все же я настаиваю.
— Бренди делает тебя слишком смелой, не находишь? Может разбить всё к чертям, оставить только коньяк?
Он явно разговаривал не со мной, а со своими внутренними чертями, так что я решила не вмешиваться.
— Будет страшное наказание.
— Страшнее клетки?
— Намного, потому что оно будет последним…
О, как просто, оказывается, разорвать контракт, а я то голову себе забивала!..
— …И никаких денег ты уже не получишь, зато я выставлю претензии по нарушению условий. Помнишь такие пункты в договоре?
