Глубже, еще глубже, чтобы ни один порожденный микромир не выскользнул из мной обретенной обители.
На фоне множащихся взрывов, проникающих в каждую клетку мозга, я пронзительно осознаю простую и одновременно нереальную истину — всю свою жизнь я ждал этого человечка, чтобы за несколько минут близости потеряться в ней, раствориться и родиться заново.
Что секс для меня стал не просто физической разрядкой, с Ленкой он стал близостью, которую я ни с кем еще не испытывал. Ни с кем не хотел разделить, никого не мог впустить. А чучело разъело мою толстую оболочку и теперь я не хочу отпускать ее.
Ни за что.
Никогда.
— Охренеть, — приходит в себя Лена, возвращая меня из потоков осознания.
— Согласен, — пытаюсь сказать, но невразумительно сиплю.
Под ее тихий хохот прокашливаюсь и предлагаю:
— Повторим?
Кивает и тут же набрасывается с поцелуями.
Хм, для ее неопытности, она очень быстро схватывает.
Я переношу ее на диван, раскладываю перед собой, любуясь всем, что успеваю разглядеть за суетливым обнажением и изучением ее тела. Идеальная грудь, торчащие сосочки, которые как деликатес раскатываются языком, нежная, пахнущая сексом и апельсинами кожа на животе. Я углубляю язык в ямку пупка, и чувствую отклик ее тела.
Сейчас ласки моей глупышки сопровождаются безумно сексуальными звуками из её рта. Тихими стонами, срывающимися криками, неразборчивыми хриплыми словами, всхлипами и просьбами.
— Ещё, пжалста, ещё…
— Не остана-ай-вливайся…
— А-а-а-а-андре-ей!
— Мой боже, да!
— Черт! Ах!
— Твою ма-а-ать…
Я усмехаюсь, зарываясь в складочки языком, и удивляюсь, совершенно не испытывая смущения и брезгливости от недавней близости с ней. Она моя, будоражащая запахом, вкусом. В ней моё семя, которое делает лакомство только острее, потому что я готов принимать его от нее…
Тянусь языком к анусу, понимая, что для меня в ней нет запретов или табу. Я хочу её всю, везде. Но она ойкает и отстраняется. Ладно, в первый раз можно не рушить все её моральные границы, как она раскатала мои. У нас еще уйма времени, чтобы смаковать каждую дырочку, каждую складочку…
Моя…
Второй раз я не спешу, ввожу медленно, наблюдая за ее притихшим, впитывающим каждое мое движение, состоянием. Она расслаблена только первую минуту, постепенно собирается, напрягается, становится теснее и от того острее для моих ощущений.
И снова выдержка летит к чертям, я вколачиваюсь в нее, подгоняя к взрыву, вижу, как Ленка начинает сворачиваться в узел, обхватывает меня ногами, обнимает, прижимается и, да, орёт! Бьётся в конвульсиях на моем конце, открывая для меня новый вид чувственного наркотика. Мне чертовски нравится, как она кончает, как кричит и туго сжимает мой конец, от чего я сам готов взорваться и кричать.
— Тише, глупышка, тиш-ше, — шепчу я, укачивая мою девочку в объятиях, и медленно скольжу в подрагивающем лоне.
Такой кайф, такое острое наслаждение единения. Только она и я. Я и она.
Тихий всхлип и подставленные пухлые губы, от которых откажется только дурак. Размеренные ласки длятся недолго, я снова чувствую, как нетерпение подхватывает ее на третью волну, и теперь хочу успеть вместе с ней.
Ей нравятся резкие удары, и я не сдерживаюсь, вбиваюсь в полную, всем существом впитывая происходящие в ней и во мне изменения. Я чувствую ее тело как своё. Ощущаю грань, к которой толкаю её с каждым ударом, понимаю, когда она подходит к самому краю и старается удержаться. И тогда я протягиваю ей мысленно руку и шагаю к краю вместе с ней…
— Да, да… Сей-час!
И мы одновременно вздрагиваем, спрыгиваем вниз, разлетаемся тысячами смешивающихся калейдоскопов.
Она принадлежит мне.
Я принадлежу ей.
Больше мне ничего от жизни не надо.
Глава 18. Улётный секс
— Щас бы покурить, — мечтательно протянула я, удобно устраиваясь на его локте и подкатываясь под теплый потный бок.
— Ты куришь? — вроде осуждающе, но больше расслаблено интересуется он охрипшим голосом.
— Неа, но сейчас сама обстановка прям располагает…
— Мой кабинет располагает покурить? — усмехается Андрей и тут же не выдерживает и смеется, а мое сердце замирает от щемящей нежности к нему. — Ты не будешь курить — мутер тебя в другой части квартиры почует.
Я пришипилась.
— Хм, а нам не надо, чтобы мутер меня унюхала?
— Нет, — хитро улыбнулся герр, стиснул в ладони грудь и наклонился, чтобы поцеловать сосок.
— Мы сейчас поедем домой? Или можем остаться тут? — закинула я удочку, набираясь наглости и поглаживая кончиками пальцев его оголенную грудь, шире разводя полы расстегнутой рубашки.
— Я хотел бы пригласить тебя на ужин, — тихим грудным голосом ответил герр, отнимая мои пальцы от груди и прижимая кончики к губам, мягко целуя.
— Пригласи, — прошептала я завороженная его вниманием.
Но он снова тихо, обволакивающе засмеялся:
— Не могу. У рубашки почти все пуговицы вырваны с корнем, а брюки…
— Что «брюки»?
— Их только выбрасывать. В стирку с такими уликами сдавать их не рискну.
— Мутер? — предположила я.
— Она.
Понимающе кивнула.
— Андрей, я еще хочу, — не до конца уверенная, что у него это не было на раз.
— Повтори еще раз?
— Хочу еще!
— Не то. Моё имя. Произнеси?
— Андрей?
Он зажмурился, продолжая прижимать меня к себе и ласкать поцелуями ладонь.
— Чего я так долго ждал? М? — на этот вопрос я не могла ответить, только припомнить ему сколько раз он оскорблял меня и отказывался, хотя я предлагала!
— Едем домой. Задача номер один — не попасться на глаза мутер.
— Я могу отвлечь ее, — предложила и тут же получила благодарную улыбку.
Собирались мы впопыхах. Просто Андрей постоянно трогал, отвлекал, прижимался и без тормозов налетал целовать. В конце концов, сам же и признал, что если быстро не уйти, то до дома мы еще неделю не доберемся.
Неделю!
С ума сойти можно, как он меня хочет!
И я наверно где-то сошла, когда счастливо жмурилась в машине, положив руку ему на бедро и сквозь ресницы разглядывая проносящиеся мимо пятна уличных фонарей, когда мерно покачивалась в кресле по заледеневшей дороге под звуки его любимой музыки, когда мы ввалились вместе в лифт и он прижал меня к стенке своим телом и прошептал в губы, что уже дико соскучился.
