— Ты всегда спишь в обуви? — хмыкнуло чучело из-под одеяла с соседней постели.
— Я не сплю.
— По чесноку, я вымоталась. Ты такой занудный, что я чуть не заснула где сидела. Так что трахаться будем потом. Я сосну часок.
— Что ты сделаешь?
— Чо-чо! А еще меня передразнивает, оливкохрен.
— Спасибо, Тармуни, ты почти сделал задачу невыполнимой!
— Вот только над ухом не занудствуйте. Как вас жена терпит?
— Я не женат.
— Вот ни разу не удивлена! У вас даже до траха не доходит, как невеста сваливает. Угадала?
— Спи.
— Снимите ботинки — меня пиздец бесит, что вы обутый в кровати!
— Хм! Скажите пожалуйста!
Но все же спустил ноги с постели и снял ботинки, сдерживая вздох облегчения. Надо же, не замечал, как ботинки сдавливают ноги.
— Легче? То-то. Лан. Я спать.
— Спокойной ночи.
— Споки-ноки.
— Что? Черт… Спи.
За ночь я набросал проект договора по оказанию услуг по обучению и экзаменационной презентации через четыре месяца. Потом удалил документ. Если я не смог донести до этого чучела простым языком, чего от нее хочу, то договор с условиями на семи страницах ее точно напугает.
Это утро я решил посвятить наглядному примеру.
— Доброе утро, Елена, — с улыбкой разбудил я чучело, рывком раздергивая шторы на окнах и подкатывая к кровати столик с легким завтраком.
— А? Чо? Фриц? Я думала, мне приснилось…
Спокойно! Спокойно, Андрей.
Сейчас от моих манер и воспитанности очень многое зависит.
— Елена… Или угодно Милена?
— Не, Лена — норм.
— Отлично. Тогда я к тебе обращаюсь «Елена», а ты зовешь меня Андрей Оттович.
— Как? Отчевич? У тебя обострение?
— Над терпением мне еще предстоит поработать. Вот завтрак. Ешь. Вот униформа… Извини, что нашел. Оденешься. И едем в клинику.
Я честно старался не смотреть на её манеры. Варварские. Полное неумение обращаться со столовыми приборами. То, как девчонка запихивала полный рот еды и крошила на одеяло, давилась, запивала и кашляла.
Встал и вышел на балкон.
Это… Это полный п…ц!
Но пари отменить можно только с заявлением на увольнение, так как работать в подчинении Баграта Тармуни я не стану.
— Ну я всё.
— Рад. Умывайся, одевайся и едем.
— Ну нет, я как бы ночь отпахала и ухожу.
Я оторопел.
— Что?
— Ну ладно, не отпахала, но ты сам не захотел. Оплаченное время кончилось.
Ах да…
Я молча вытащил две купюры в пять тысяч из бумажника и сунул ей в руку.
— Сутки.
Она заторможено смотрела на смятые деньги в своей руке. Неужели принять решение взять или отказаться для нее такое сложное?
— Ну ладно. В клинику, значит? А потом к вам домой?
Я кивнул.
— Ну ладно, — повторила она, странно растягивая слова. — А зачем?
Вот теперь я поймал синеву ее глаз. Стоя против окна, я имел возможность рассмотреть мое чучело в солнечном свете. Блондинка с тонкой костью, хорошей фигурой, если все же поработать над ней, с яркими глазами, вчера показавшимися насыщенно серыми, а сегодня сияющими цветом неба. С большим ртом, слишком большим для такого узкого лица. С привлекательными припухшими губами, на которых еще остались крошки от завтрака и мазок джема в уголке рта.
— Зачем? Я расскажу тебе по дороге. Попробую еще раз.
— Тогда я Леське позвоню.
На мой непонимающий взгляд пояснила:
— Напарнице. Чтоб ментов не поднимала. Волну не гнала.
— Волну ментов?
— Ну ваш зад, помните? Чтоб не засветила!
Я промолчал, еще отчетливее понимая, что у нас двухстороннее нарушение коммуникационного обмена. Как мы будем договариваться? Кто мне сможет помочь? Мутер?
— Звони. Еще не хватало, чтобы моим задом светили перед ментами, — буркнул я.
— Во! Соображаешь. А притворялся болваном. Але? Леськ?.. Тут такое, кароче, дело…
Как договоримся, отберу у нее телефон. Связи со злачными местами надо рвать сразу и окончательно.
В машине разговора не получилось из-за слишком напряженного дорожного движения. В клинике нас сразу развели.
— Андрей Оттович! Очень рады видеть вас. Как здоровье Аделаиды Марковны?
Я дежурно улыбался, провожая взглядом свою подопечную.
— Она еще вчера чувствовала себя отлично. А как будет сегодня — боюсь предположить.
— О, если ей что-нибудь понадобится, мы готовы выехать на дом!
— Благодарю. По поводу девушки…
— Да-да, Сергей Игнатьевич ждет вас в своем кабинете. Я провожу.
Как же хорошо находиться в достойном обществе, подальше от чокающих чучел. Черт!
Сергей, мой давний знакомый и настоящий друг, сразу вник в проблему и обещал за пять часов исследовать подопечную под микроскопом.
— Вернешься к трем, когда всё будет готово.
— Отлично. Постараюсь за это время подобрать ей соответствующий гардероб. И подготовлю мутер. Хотя бы намекну.
— Будь аккуратен с Аделаидой Марковной. Ты знаешь, какое у нее чувствительное сердце!
Я хмыкнул. Мы оба знали, какое железное сердце у моей матери, но вслух принято было подчеркивать ее слабость, а не стальную хватку.
— Сергей, не спускай с нее глаз. Девица еще не в курсе моей авантюры. Может сбежать, я ее потом не найду.
— Не переживай. Поддатый, в темноте, Баграт вряд ли разглядел ее и запомнил! Потеряешь эту — заменишь подобной. А пока иди, решай свои дела. За нее не беспокойся.
Последнее напутствие Сергея заронило в душу сомнение. Смогу ли я за четыре месяца сделать из чучела девушку достойную быть представленной ученому свету столицы? Достойную стоять со мной под руку в огромном зале, полном именитых коллег?
А может действительно заменить ее на одну из моих студенток?
* * *
Мутер на звонок не ответила. Я её понимал. Обижена, что провел ночь не дома и даже не предупредил. Но в моем возрасте при каждом форс-мажоре звонить матери и извиняться, явный перебор.
Хотя в данном конкретном случае, лучше было предусмотреть ее обиду и не напрашиваться на ссору заранее.
Подобрав в бутике подходящие на вид вещи, с учетом все еще душных солнечных дней и заметно холодных, промозглых ночей позднего августа, я оккупировал столик в кафе, сделал ряд рабочих звонков и перекроил график работы с секретарем.
