Артур действительно мне всё рассказал. И о том, что вот эта Людмила его донимает, и о том, что попросил отца найти решение возникшей проблемы, а ещё о том, что он устал так жить. Устал долбиться в стену. Он делает шаг вперёд, я два назад и так постоянно. Нет, ни о каком разводе и уходе не может быть и речи, но… нужно что-то решать.
— Я тебя ревную, понимаешь? — мне было сложно в этом признаваться, но пришлось себя переступить. — Как представлю, что вокруг тебя девочки.
— Понимаю. Но и ты пойми, что блядь не стоит Вика ни на кого, понимаешь? Ты в мыслях. Беременная, с лишними килограммами, о которых ты то и дело переживаешь. Да, я видел твои весы и взгляды в зеркало. Не ебёт, понимаешь? Ты и в сердце, и в мыслях. И я стараюсь, и так и так, а тебе всё не то. Ты крутишь носом, подозреваешь. Думаешь, не замечаю, как ты первым делом ко мне идёшь, когда я прихожу? Не знаю, что ты ищешь следы измены? Я не тупой, Вика. Но я твой муж, понимаешь? Муж. Это уже не детство и не приколы. Захочу кого-то трахнуть — брошу тебя, но не буду спать с другой втихаря.
Я просто слушала и не верила в то, что слышу. Никогда не думала, что он догадывается о моих подозрениях, не предполагала, что он может видеть то, что я опечалена своей фигурой и лишними набранными килограммами. Эта Люда. Я была рада, что он рассказал. Было видно, что он не хотел, и была бы возможность — не говорил бы. Не потому, что хотел что-то скрыть, а потому, что переживал за меня.
— Прости, — выдала. — Я сегодня узнала, что мне изменял Лёша. Аня рассказала. Это стало для меня шоком. Я ему верила всегда, никогда не думала ничего такого, и тут такое узнать. И тут твои постоянные опоздания, задержки на работе, Люда. Я сорвалась, Артур и… мне нужно всё знать, понимаешь? Всё. Я не привыкла, когда мужчина рядом что-то делает сам, а я не знаю.
— Привыкай, Вика. Привыкай, потому что по-другому не будет. Я не стану тянуть тебя во все проблемы. Никогда не стану. Я мужчина, а ты женщина. Я не прошу тебя сидеть и покорно ждать меня, но мои проблемы — это не общие проблемы, а мои…
— Прости, — ещё раз прошептала, пытаясь подойти к нему, но он отошёл на несколько шагов.
— Нет, Вика. Я сейчас уйду, а ты подумаешь. Нужно тебе это или нет. Хочешь ты быть рядом или тебе это не нужно. Ты должна решить. Да, я много скрывал от тебя, да, во многом был неправ, но и ты не сахар. У тебя свои тараканы. Ты должна подумать.
И он ушёл. Тихо закрыл дверь, оставив меня одну.
* * *
Наверное, мне это нужно было. Чтобы понять, что я без него не могу, что все мои подозрения не имеют почвы и вообще… я не права. Да, к утру, когда уже начала переживать ко мне вот резко всё это дошло. Я просто ходила из угла в угол, кормила малышку, и снова ходила. Несколько раз намеревалась позвонить, но откладывала телефон. Ему тоже нужно подумать. После всего, что он сказал, знала, что придёт. Вернётся, и мы поговорим.
Вернулся Артур под утро. С полупустой бутылкой виски, шатающийся и… добрый. Сгрёб меня в охапку, поцеловал и завалился спать. Уже ближе к обеду он вышел на кухню, помятый, с перегаром, но разве это важно? Я жарила блинчики, а Артур подошёл, обнял сзади и сказал:
— Похер, что ты надумала, всё равно со мной будешь!
— Я люблю тебя, — тихо шепнула, откидываясь ему на плечо. — А ещё… я вчера была у врача. И… у меня всё зажило…
Артур обнял меня, прижал к своему телу, одной рукой отодвинул сковородку с блинчиками, поднял меня на руки и понёс в спальню. В голове мельком пробежала мысль, что Оленька только уснула.
Не церемонясь, Артур уложил меня на кровать, раздвинул ноги коленом и умостился радом и припал губами к моей шее, одновременно запуская руку под кофту и добираясь до упругой и налитой молоком груди. Не помню, как полетела в сторону одежда, как я оказалась прижата к его голой груди и прессу.
На мне кружевные чёрные трусики, сквозь которые Артур нежно поглаживает мою кожу. Всё, что я могу — делать судорожные вздохи, но и их он забирает себе. Просто припадает в поцелуе к моим губам, заставляя раскрыться для него полностью. Его язык уже орудует у меня во рту, а пальцы пробираются под кружевное бельё, заставляя выгибаться ему навстречу.
Артур прерывает поцелуй, поднимается всего на мгновение, стаскивает кружевные трусики и входит, заполняя собой до упора. Я стону, извиваясь, теряясь в подаренных чувствах. Нет, определённо этого не хватало обоим, я скучала по сексу, настолько скучала, что только теперь поняла, какой глупой была. Артур ведь делал попытки сближения спустя две недели после родов, пытался меня расслабить, а я… я просто отказалась, потому что… дура потому что.
Артур двигается плавно, но я вижу, что он сдерживается. Я хочу, но не так быстро, после родов я ещё не перестроилась. Ещё несколько движений, и Артур кончает, прижимая меня к себе сильнее. Выходит из меня, стаскивает презерватив, отбрасывает его и надевает новый. Переворачивает меня на спину, надавливает на плечи, заставляя прогнуться.
Артур проводит руками по моим ягодицам, перемещает пальцы на клитор, слегка массирует, отчего я сжимаюсь. Не успеваю подумать, как Артур входит в меня, прижимая к себе за бёдра. Вскрикиваю, настолько остро чувствую его напряжённый член внутри меня. Его рука перемещается на мою талию, плавно проводит по животу и добирается к клитору, задевая чувствительную точку и заставляя выгибаться ещё больше, подаваясь ему навстречу.
Не знаю, сколько длится эта сладостная пытка, сколько его руки блуждают по телу, а губы то и дело касаются спины, но в какой-то момент я взрываюсь. Выгибаюсь дугой, кричу от сладких и томительных импульсов удовольствия, распространяющихся по всему телу. Артур ещё несколько раз дёргает меня за бёдра на себя, и кончает, прижавшись к моему телу.
Мы лежим, обнявшись. Я, наконец, отпустила всё. Рита, Люда. Да пусть идут лесом. Это мой мужчина! Мой муж, и я никому его не отдам!
Только после откровенного разговора, после всего, что я узнала, смогла, наконец, отпустить. Поверить ему, и довериться, осознать, что кроме меня ему никто не нужен, что Артур хочет быть со мной и… и что он любит меня. Вспоминала то, как он носил Оленьку, как оборудовал комнату для малышки, как переживал процесс родов. Почему я заметила это только сейчас? Почему всё это время видела только обиду, таила злость и неуверенность в себе?
— Мама с отцом приглашают нас на семейный ужин, — тихо прошептал Артур. — Но я отказался. Не хочу снова слушать о неправильности своего выбора.
— Считаешь, это правильно?
— Нет, но и не принимать женщину своего сына не менее неправильно. Малышке полтора месяца, а мама соизволила приехать только в роддом.
— Твой папа приезжал уже раз десять, — заметила, хотя и так знала, что он в курсе.
— Вот именно, Вика, папа. А мать? Я не хочу везти свою семью туда, где ей не рады, и где снова буду слушать укоры и упрёки.
Артур прижал меня к себе сильнее, положил руку на талию, коснулся губами мочки уха и прошептал:
