— С каких это пор ты стал специалистом по бразильским рекам? — огрызаюсь.
— Я умный, — стучит он себя пальцем по голове.
— И как перебираться? На лошадях? Не факт что они натренированы под это и не испугаются.
— Мы поведем их — я думаю что здесь максимум полтора метра, видишь, даже дно просматривается…
— И рыбы. Похожие на пираний. Тебя давно не кусали?
— Если ты перестанешь пускать мне кровь, они нас даже не заметят.
Я не знаю, чем бы закончился наш спор, но в этот момент неподалеку раздались выстрелы.
Вряд ли они имели отношение к нам, но мне в принципе не понравилось, если рядом стреляют.
— Решайся, Аманда. Оставаться здесь или двигаться по дороге слишком опасно. Мы близко, я верю — найдем нашу шахту, заберем камень и поедем обратно другим путем — если спуститься в долину, то там будут вполне цивилизованные города, так что мы быстро попадем домой…
— Черт… Хорошо, — выдыхаю, все еще не веря, что я на это согласилась.
Снова.
Мы даже не раздеваемся — обувь и одежда хоть какая-то защита. А самое ценное — деньги, оружие, телефоны — Холл заматываем в непроницаемую пленку и пристраивает наподобие воротника на шее. Остальное остается в рюкзаке и седельных сумках.
И мне вовсе не хочется этого лишаться.
Вода не слишком мутная, но холодная и пахнет чем-то неприятным. Я заставляю себя сделать первые шаги… и вздрагиваю, когда Холл берет меня за руку… и целует запястье.
— Ничего не бойся.
Он смотрит так, будто перевернет Землю, но спасет меня. И я успокаиваюсь.
Уверенно погружаюсь все глубже, крепко держу поводья, и даже когда вода достигает шеи, губ, и мне приходится грести, не паникую.
Спустя какое-то время мы все-таки выбираемся на противоположный берег. Я дрожу от холода и пережитого «удовольствия», но первым делом успокаиваю лошадей, а потом уже переодеваюсь. Слава Богу, одежда в непромокаемых седельных сумках не пострадала.
— Теперь что? — спрашиваю у Холла, насупившись, — Альпинизм? Прыжки через огонь?
Хохочет.
— Смотри, — он показывает куда-то в сторону. — Такой сланец находят возле изумрудов. Значит вверх по реке есть новая шахта или залежи.
— Пошли, — киваю и снова встаю на ноги.
Мы идем довольно долго. Вечереет. И только когда становится совсем темно, видим вдалеке, на склоне, огни. Пусть и всего несколько, но…
— Шахта?
— Скорее всего один из тех поселков, о котором говорили. В любом случае надо дождаться утра.
Из двух спальников мы сооружаем постель и одеяло и укладываемся, плотно прижимаясь друг к другу. Я засыпаю мгновенно. А когда просыпаюсь на рассвете, Холла уже нет рядом. Он сидит на дереве и напряженно всматривается в бинокль.
— Что там?
— Двое выходят из поселка с большими сумками. Вполне возможно, в них еда.
— Мы не пройдем там на лошадях.
— Я знаю. Привяжем их здесь. Думаю, если это стоящее место, мы быстро обернемся.
Поселок — у него даже названия, наверное, нет, так, с десяток домов, стихийно натыканных на холме — остается справа, а мы движемся по едва заметной тропинке, стараясь не упускать из виду двоих мужчин впереди.
Не слишком прячась, но и не наглея.
И понимаем, что поступили совершенно верно, когда видим вдалеке, над сероватыми пластами камней, тонкий дымок, устремляющийся вверх.
Глава 36
Деймон Холл
Неказистые на вид камни содержат настоящие сокровища.
Иногда я думаю — мир скрывает что-то от нас исключительно ради того, чтобы мы оценили его ценность.
Были бы так привлекательны бриллианты, если бы они лежали россыпями у нас под ногами? Гордился ли альпинист достижением вершины Эвереста, если бы туда провели лифт? Рождалось бы в душе ощущения счастья от встречи со своим человеком, если бы каждый встречный тебе подходил?
Мы довольно быстро достигаем шахтерского лагеря. И ничуть не удивляемся, что там довольно много народу. Черные от солнца и по рождению лица не вызывают страха, пусть в руках бразильцев — внушительные ружья. Сложно понять, насколько нас рады видеть. Во всяком случае никто не пытается прогнать — а значит все уже неплохо.
Это нормально — охранять то, что будет кормить твои семьи долгие годы.
Я не имею представления, сколько же они продержатся независимыми старателями — или их в ближайшее время подгребет под себя какая-то международная компания. И сейчас меня интересует только, есть ли у них то, за чем мы охотимся уже почти месяц.
К нам подбегает юркий подросток, что здесь, скорее всего, на позиции "принеси-подай", и, улыбаясь чуть щербатым ртом, жестами показывает, что нужно спускаться вниз. Камни там.
Кто бы сомневался.
Я смотрю на шахту и вздыхаю. Ни страховок, ни нормально укрепленных сводов. Старые веревки вместо тросов и побитые ведра, в которых наверх вытягивают руду.
Колеблюсь несколько мгновений. С одной стороны, мне следует спуститься первым, чтобы убедиться, что там реально дышать и ничего не рухнет мне на голову. Если веревки не оборвутся, и я не застряну — Аманде будет легко. С другой, оставлять её наедине с этими мужиками…
— Пойду я, — бурчу чуть недовольно, передаю ей небольшой рюкзак, где лежит второй пистолет, и обвязываюсь веревкой.
В конце концов, это всего лишь люди… Хендерсон всегда умела ими управлять. А несчастные случаи в таких почти семейных шахтах, где нет ни техники, ни защиты, составляют двадцать процентов.
Смертельных.
Веревки впиваются в тело, в шахте мрачно и воздух ощущается спертым, но у меня вдруг появляется хорошее предчувствие.
Внизу почти что можно развернуться в полный рост, что само по себе неплохо. Вот только и здесь никого. Я верчу голово, увеличивая мощность фонарика на лбу, и нахожу очередную дыру с торчащей из нее деревянной лестницей.
Заглядываю туда.
В яме, в которую едва может протиснуться мужчина отнюдь не крупного сложения, лестница нижним концом опирается на едва заметный выступ. А дальше все теряется во мраке.
Я слышу, что начали спускать Аманду и возвращаюсь к вертикали шахты. И ловлю её, на мгновение прижимая к себе.
Черт.
Мне постоянно её не хватает. Несмотря на то, что сейчас она… почти в моих руках.
— Эй, есть кто-нибудь? Мы хотим посмотреть камни!
Не будет такого, что гаримпейрос не отозовутся на подобное приглашение. Единственное, они могут не знать английского…Что ж, язык денег и жестов наиболее универсален.
