Когда клиент готов платить такие деньги, он хочет не просто камень… Исключительность. Эмоцию. И защиту от обесценивания денег. А это значит не только большой размер, который крайне редко встречается для данного вида самоцвета, но и, обязательно, в сочетании с остальными первоклассными характеристиками. Цветом, чистотой старых месторождений, что метко сравнивают с девственностью благородныз девиц в старину.
Точной огранкой — когда не стремятся любым способом «тянуть на массу», фактически, увеличивая вес за счет несоблюдения правильных пропорций.
Сколько я видела таких увесистых булыжников, что могут привлечь лишь любителей…
Да и конечная цена имеет значение… даже для очень богатых людей. Завышенная изначально, она предполагает, что в дальнейшем камень нельзя будет продать дороже — просто потому, что вложение средств было не адекватным. Так что грамотные коллекционеры предпочитают устраить гонку между охотниками, вместо того чтобы покупать выросший в цене после целой цепочки дилеров и частных брокеров камень.
И джем-хантеры вроде меня, которых все-таки достигает такого рода информация, этому лишь счастливы. Те же, кто не пробился на вершину, бесятся или… даже не подозревают, какой мир все еще скрыт от них.
Первые станут на этой сделке моими противниками, которых я постараюсь обойти, а на вторых мне плевать. Есть еще Деймон Холл… Но о нем я не собираюсь думать.
Спустя половину недели становится понятно, что я могу примкнуть ко вторым, если не изыщу новых возможностей хотя бы приблизиться к пониманию, где этот камень может быть.
— Раз мне ничего не известно о камне, это может значить только одно…
— Его не существует? — Джемма уже заранее кривится, но я качаю головой.
— Нет. Его просто еще не добыли… Или не выставили на первичный аукцион.
— Похоже, нам придется лететь… — моя помощница едва ли не подпрыгивает от возбуждения. И сникает, — Уверена, все, кто мог, уже выехали на места…
— Но это вовсе не значит, что они успеют первыми в нужное место. Или найдут нужных людей, — я усмехаюсь. Несмотря на внешнее спокойствие внутри кипит кровь — ощущение настоящей игры делает меня почти счастливой. Ведь простых результатов у меня и правда много… после долгих лет тяжелейшей работы. А вот этот куш способен пополнить коллекцию лучших воспоминаний. И дело не в деньгах — я обожаю, когда остальные плетутся где-то позади, плюясь ядом. — И не значит, что верно выберут камень или выиграют торги. Так что свяжись с Гибсоном…
- О… — только и отвечает Джемма.
Гибсон — часть моей команды. И весьма-весьма периодическая часть. Потому как у этого громилы с лицом хорька и ненавистью ко всем, кроме собственных клиентов — настоящих и прошлых — одна функция. Защищать.
Ну и держать при этом мои деньги в карманах, а язык на замке.
— Кажется, я знаю, куда мы едем, — девушка становится почти серьезной, что ей, в общем-то, не свойственно.
И мы заканчиваем одновременно.
— В Колумбию!
Глава 4
Деймон Холл
— У меня ощущение, что пол самолета летит за нужным нам камнем, — Митч кривится и смотрит в сторону очередного знакомого лица, направляющегося на посадку. — Богота* (столица Колумбии, прим. автора) лопнет…
— Ага, и забрызгает нас изумрудными каплями, — меня начинают раздражать его нервозность и бурчание. Митч, как правило, отличный сопровождающий в поездках. Вот только последние дни не оставляет ощущение, что с ним что-то не так. — Успокойся, всего лишь мелкие дельцы, я даже не помню, чем они заняты на международном рынке. Все летают за колумбийскими изумрудами, и это вовсе не значит, что им нужен именно наш заказ.
— Ладно… — он подживает губы.
Пусть Колумбия и остается крупнейшим производителем кокаина, сейчас она известна не только этим.
Местные изумруды — особенно со старых месторождений Музо или Чивор — стали еще одной статьей экспорта и считаются едва ли не лучшими за их сложную цветовую градацию в сочетании с чистотой. Не говоря об огромном количестве массовки по сорок баксов за карат, которая наводнила рынки, составив чуть ли не восемьдесят процентов всех изумрудов.
Дешевая добыча, дешевая рабочая сила, дешевая смерть…
Но массовка никогда меня не интересовала. Даже во времена прозябания в трейлере со своим пьяницей отцом. И сейчас я испытываю драйв только когда узнаю об эксклюзивных экземплярах, что сами по себе предметы искусства. Я отбираю из хорошего лучшее, из лучшего — уникальное. Только свежие, еще не граненные камни — чтобы самому решать, какая форма подчеркнет их красоту.
Потому серьезные коллекционеры просят меня достать самые безумные экземпляры. А если не обращаются напрямую… я все равно готов найти нужную редкость. И всегда готов к отъезду, к опасности и к тому, что могу потерять всё… Такова плата за эту игру.
И меня она полностью устраивает.
Богота встречает нас сильным ветром, прохладой и ясным небом. Вопреки разговорам о том, что вся Латинская Америка умирает от жары, температура в столице кофе не больше шестидесяти трех* (речь идет о Фаренгейте, по цельсию это около 17 градусов, прим. автора) днем — городу, находящемуся на такой высоте от уровня моря, никак не помогает близость к экватору. И те, кто думал, что приехал порезвиться в жарком и опасном климате отсталой страны, с непониманием озираются по сторонам современного аэропорта, ежась в своих футболках и недоумевая, почему к ним до сих пор никто не подошел с килограммовым пакетом белого порошка в руках.
Нас встречает Гэвин — наполовину американец, наполовину колумбиец, геммолог* (специалист по камням, прим. автора) и мои глаза и руки в Колумбии. Такие парни у меня по всему миру — и с каждым из них в прошлом состоялась как минимум одна удачная для всех сделка, а то и с десяток. Темноволосый и темноглазый латинос работает со многими охотниками и сам приторговывает камнями, но мне дает лучшие условия и отзванивается, когда только узнает про новую жилу. В нашем деле так — кто первым прибыл, тот и получит куш. К тому же, Гэв оказался незаменим в оценке, сколько мы можем заплатить за камень по максимуму и за сколько потом продать — и навариться на разнице.
Хотя окончательное решение всегда принимаю я.
Пусть меня считают по жизни безалаберным плохишом, но, во-первых, мне насрать что там обо мне думают остальные. А, во-вторых, кем бы ни являлся — я всегда остаюсь строг с камнями.
— Парни! — он хлопает нас по плечам. — Вас как раз не хватало, чтобы повеселиться. Как на счет проехаться по нашим любимым местам?
Я только качаю головой. Ночная жизнь в Боготе способна засосать самого развращенного американца. И очнуться не успеешь, как сидишь со стаканом агуартьенте — анисовой водки, которая ничем не запивается — в окружении толпы роскошных красоток, которые двигаются как богини. И на танцполе и в кровати.
