— Марианна, пока мне даже не во что верить. Но я хотел бы, чтобы ты поговорила со мной и рассказала, что такое случилось, что ты лежишь здесь при смерти в горячке и с порезанными руками. Я, правда, хотел бы знать, что довело тебя до такого. Давай, — он придвинул стул к кровати, — не молчи, рассказывай.
— Хорошо, я только хочу, чтобы после этого ты не думал, что я сумасшедшая.
— Я никогда так не думал.
— И ещё я хочу, чтобы всё, что я сейчас расскажу, осталось между нами.
— Как скажешь.
— Я не резала себе руки, — медленно говорит Марианна из-под одеяла. — Это сделала Грейс. У нее было лезвие и две маленьких бутылочки. Они до сих пор стоят у меня в глазах.
— Какие бутылочки? — перебивает он. — Какие бутылочки, Марианна?
— Для крови. Грейс быстро сделала на моих руках несколько надрезов и собрала вытекшую кровь в бутылочки.
— Ты сама понимаешь, что говоришь. Какую чушь сейчас несешь! Зачем Грейс носить с собой лезвие?! Зачем ей твоя кровь?!
— Я была уверена, что никто не поверит мне, — она накрывается с головой одеялом. — В это, наверное, правда, трудно поверить. Ты думаешь, что я вру или что я совсем больна и у меня повредился рассудок. Ты считаешь, что это только плод моей нездоровой фантазии. Так вот слушай: Грейс пьет кровь, как вампир!
Оливер напряженно массирует виски.
— Она странная, я согласен, — отрывается он от своей головы. — Она, правда, бледная и все время прячется по темным углам. Но Грейс тяжело, как и всем. Она просто плохо сходится с людьми, она замкнута и предпочитает жить в собственном, далеком от нас, мире. Она не вампир, Марианна! Ей не нужна твоя кровь. Она бы не стала резать тебе руки. Ладно, оставим это. Расскажи мне лучше, как ты нашла выход.
— Я не хочу говорить об этом, — Оливер слушает разговаривающее одеяло.
— Не хочешь? Зачем Грейс носить с собой лезвие?! Зачем ей твоя кровь?!
— Я была уверена, что никто не поверит мне, — она накрывается с головой одеялом. — В это, наверное, правда, трудно поверить. Ты думаешь, что я вру или что я совсем больна и у меня повредился рассудок. Ты считаешь, что это только плод моей нездоровой фантазии. Так вот слушай: Грейс пьет кровь, как вампир!
Оливер напряженно массирует виски.
— Она странная, я согласен, — отрывается он от своей головы. — Она, правда, бледная и все время прячется по темным углам. Но Грейс тяжело, как и всем. Она просто плохо сходится с людьми, она замкнута и предпочитает жить в собственном, далеком от нас, мире. Она не вампир, Марианна! Ей не нужна твоя кровь. Она бы не стала резать тебе руки. Ладно, оставим это. Расскажи мне лучше, как ты нашла выход.
— Я не хочу говорить об этом, — Оливер слушает разговаривающее одеяло.
— Не хочешь? — Нет. Ты мне не веришь, и я не хочу говорить тебе то, во что ты тоже не сможешь поверить.
— Как с тобой трудно, Марианна! — держится он за голову.
— А что ты хотел? — говорит ему одеяло. — Ты когда-нибудь умирал? А я сейчас умираю…
— Не говори так. Ты не умрешь. Тебе скоро станет лучше…
— Я так мечтала снова почувствовать запах моря, — продолжает одеяло, — этот необыкновенный аромат свободы и бесконечности, аромат счастья… Сейчас я как будто его ощущаю. Запах моря… Он прямо здесь. Похоже, я уже на грани…
— Да, это очень странно… Море.
— Странно, что у моря есть свой особый запах, запах волшебства…
— Марианна, я, наверное, должен сказать. Я решил уйти отсюда.
— Как? Как ты сделаешь это? — из-под одеяла вылезает Марианна.
— Спущу лодку на воду и поплыву. Ведь море.
— Да, море, но как… Не поняла, причем тут лодка.
— Может, меня подберет какое-нибудь судно…
— Постой, Оливер, какое судно? — не понимая, перебивает она.
— Так обычно случается в море…
— Ты тоже чувствуешь запах моря?
— Марианна, ты доведешь меня до помешательства, — встает он. — Отдыхай, набирайся сил. Я ещё зайду попрощаться с тобой.
Оливер уходит и, приближаясь к Хиро, Грейс и Славе, снова слышит:
«Море волнуется раз –
Выход нашелся вдруг сразу,
Море волнуется два –
Ветер забился в глазах,
Море волнуется три –
Всё это сказка, не спи»!
— Ты же говорил, что пришел из школы, какого черта мы тогда оказались в открытом море на корабле! — кричит он Славе, и тот отрывает руки от приемника.
— Я не знаю, что надо сделать, чтобы послать сигнал SOS, — говорит Слава Хиро.
Грейс, румяная, видимо, от свежего воздуха, смотрит на борьбу волн.
— Как Марианна? Что она сказала тебе? — спрашивает Хиро.
Грейс отрывается от моря и поворачивается к Оливеру. Он смотрит сквозь нее.
— У Марианны, похоже, бред, — говорит он, — то ли от высокой температуры, то ли от таблеток, которые ты нашел здесь.
— Обычное жаропонижающее, — оправдывается Хиро.
— Я уже не так уверен в этом.
— Как ты собираешься уйти? — слышит Оливер Славу. — Это очень рискованно. Откуда знать, сколько ты протянешь на лодке. И со спасательным кругом ты вряд ли уплывешь далеко.
— Это лучше, чем сидеть без дела и не пытаться спастись. Дневник (День 16-17-18)
☼
Я ещё жива. Признай, Матвей, что в моем положении это уже большой плюс.
Сегодняшний день (хотя он не кончился) был таким же скучным и пустым, как и предыдущие сотни дней.
Температура не снижается, но я перестала пить таблетки с определёнными свойствами (не волнуйся, их прописал врач). Теперь летающие драконы меня не посещают…
А вообще как-то я стормозила. Надо было описать все, что мерещилось: какие-то нереальные плоскости и непонятные звуки — пока я пила таблетки.
Скука смертная!
Лежу, как сгоревшее бревно (потрясающий эпитет!).
В общем, повторяю: скука смертная.
И что, спрашивается, я могу делать с такой температурой?
Скучать.
Кажется, я сейчас впаду в кому … пролежу так лет десять, а потом умру. Блестящая перспективка!
Чтобы не оставлять себя наедине с этими мрачными мыслями, я сейчас пишу.
Ладно, оставляю тебя, Матвей, родители пришли.
Сегодня был теракт. Прогремело два взрыва. Сейчас по телевизору показывают паникующих людей и обгорелые тела. Везде полиция. Страх и слезы.
Сегодня был человек, а завтра — нет. Завтра — мертвое тело, кладбище и холодная сырая земля. Сегодня смерть, завтра смерть. Я же говорила, что она всегда бродит рядом. Сегодня смех, радость, улыбки, а завтра уже нет. «Завтра» для тебя не существует.
