Она на цыпочках подобралась по теплому полу к двери. Заглянула в щель. По ту сторону тоже обнаружилась комната. Ива видела краешек ковра, шкаф со стеклянными дверками, зеркало в полный рост в деревянной раме. Потянулась к ручке и… закричала от неожиданности!
Дверь распахнулась. На пороге стоял молодой черноволосый мужчина в измятой рубашке и холщовых брюках, которые явно знавали лучшие времена.
Они с подозрением уставились друг на друга.
— Ива? — хрипло спросил незнакомец.
— Ксан? О, Ксан!
Не муха! И не старый дворовый пес! Какое счастье!
Ива не успела опомниться, как оказалась в его объятиях. Он целовал ее волосы, щеки, губы, гладил руки.
— Моя хорошая… Моя девочка…
«Ива, прекрати, — увещевала она себя. — Что ты делаешь? Кого ты целуешь? Принца вражеского государства? Ничем хорошим это не кончится!» Но уговоры были бесполезны: Ива отвечала на поцелуи и сама подставляла лицо, каждой клеточкой тела ощущая нежность и тепло.
— Я пока не услышал ответ, — мягко сказал он.
Ива открыла глаза и впервые разглядела склонившееся над ней лицо.
— Знаешь, у тебя здесь тоже серые глаза, — улыбнулась она.
А он взял прядь ее волос и кончиком пощекотал ей нос.
— Волосы цвета спелой пшеницы.
Они, не сговариваясь, обернулись и посмотрели в зеркало. Девушка была старше, но волосы, овал лица, фигура — Иве на секунду показалось, что она видит свое отражение. И Ксандор — высокий, темноволосый, широкоплечий — выглядел точно двойник самого себя, оставшегося в Курже.
— Это почти мы, — ошеломленно прошептала Ива.
— Вот что происходит, когда руководство берет на себя взрослый ответственный мужчина.
И Ксандор, позируя, выпятил вперед челюсть и расправил плечи. Рассмеялся, посмотрев на ее нахмуренные брови.
— Ива, я шучу.
Он притянул ее к себе и поцеловал.
— Но тебе не уйти от ответа. Как смотришь на то, чтобы выйти замуж за принца?
Ива слабо улыбнулась, отвела глаза.
— Ксан… Ты ведь не серьезно? Как это вообще возможно? Ты забыл, что идет война? Мы очнемся… Если очнемся… Я даже не знаю где! О, Ксан…
Она сняла его руки, отступила.
— Можно сказать, что мы просто спим… И однажды придет время проснуться. А я… Моя магия… Не думаю, что я готова…
Ксандор шагнул следом, взял за плечи.
— Когда мы вернемся, я все решу! Веришь мне? Я не тороплю.
Ива стояла, опустив голову, но он тронул ее за подбородок, заставляя посмотреть на себя.
— Это невозможно, — тихо сказала она. — Ты и сам это знаешь. Но я буду вспоминать этот день и твои слова.
Ива потерлась щекой о его ладонь.
— А теперь надо решить, как мы станем искать твоего брата.
«Ксандор не любит меня, — подумала она. — Потом он это поймет. Это благодарность, возможно. Или привязанность. Все же я единственная, перед кем он открылся. И мы с ним вдвоем вдали от привычного мира, от всех, кого мы знаем и любим. Мы вернемся — и все изменится».
Глава 50
Ксандор кивнул, но Ива по глазам поняла: он отступил лишь на время. Упрямый префект!
— Итак, где мы?
Он осмотрелся, увидел остатки трапезы, небрежно скинутое платье. Повертел в руках бокал со следами помады на ободке.
— Они были любовниками, — сказал он.
— Это неважно, — тихо ответила Ива. — Они — возможно. Но не мы с тобой.
Ксандор кивнул, соглашаясь. Потом заметил осколки на полу.
— Не подходи: ты босиком. Я уберу.
Он присел на корточки и начал перекладывать стекло на промасленную бумагу, в которую прежде была завернута сдоба. Ива отошла к окну, прислонилась к подоконнику. Смотрела на руки Ксандора, а думала бог весть о чем. О всяком странном. О том, например, что все те мужчины, что глядели на нее с вожделением, с трепетом и обожанием, все те, кто не смел коснуться даже кончика ее платья, — они наверняка не сделали бы такой обычной вещи, как собрать осколки просто для того, чтобы она не поранила босую ногу. От этих мыслей что-то сдавило внутри, будто воздуха перестало хватать. Ива отвернулась и с преувеличенным интересом принялась смотреть в окно.
По ту сторону стекла по декоративной решетке вились плети растений. Яркие алые бутоны, напоминающие большие колокольчики, покачивались на ветру; Иве даже почудилось, что она слышит легкий мелодичный звон. Густые побеги не позволяли горячему полуденному солнцу проникать в комнату.
— В этом мире лето, — прошептала Ива. — Все кажется таким безмятежным…
— Помню, когда мы оказались в телах эльфов, их мир первое время тоже казался уютным. Примерно первые пять минут!
Ива почувствовала, как теплые ладони накрыли плечи. Хотела отодвинуться, но вместо этого прислонилась к груди Ксандора. Глупая, глупая!
— Будем надеяться, здесь нам повезет больше, — вздохнула она. — Ты заметил сундук? Давай заглянем.
Уголки сундука, обитые жестью, были потерты и поцарапаны. Доски, из которых он был сколочен, местами выщерблены, а местами обуглены, будто сундук тащили из огня. Видно, это деревянное ископаемое успело побывать не в одной переделке. Ксандор откинул крышку, и они с Ивой воззрились на содержимое.
— Что за ерунда? — удивилась Ива.
Сундук был заполнен странными вещами. В одном его отделении лежал черный цилиндр, трость, обмотанная серебристой бумагой, кое-где измочаленной, так что просвечивала древесина, шкатулки, чьи крышки украшали незнакомые символы, ленточки, прутики, какие-то шары из мягкого материала. В другом отсеке лежали предметы более-менее знакомые, но все же непривычные. Шляпки ярких цветов, перчатки, украшения. Ива заметила белье из материи настолько тонкой, что оно, вероятно, ощущалась как вторая кожа. Белье оказалось разноцветным, с нашитыми бусинами и блестками. Ива в недоумении рассматривала его: создавалось впечатление, что белье носили не под одеждой, а вместо нее.
В откинутой крышке, как в шкафу, расположился черный фрак и два платья — одно алое, другое изумрудное. Глубокий вырез декольте, разрезы на бедрах и подол, украшенный перьями: эти платья явно не для повседневной носки, а для…
— Мы артисты! — догадалась Ива.
Ксандор вытащил цилиндр, брезгливо повертел его в руках.
— Дожил! — проворчал он.
Ива знала, что в Аланке бродячих артистов не жаловали — в отличие от Сфоридиса, где процветали все виды искусства. Люди попроще приглашали на празднества странствующие труппы актеров, люди знатные предпочитали украшать вечер изысканными выступлениями алых жриц.
Ива посмотрела с вызовом:
