— Ксан! — взвыла Ива, упираясь руками в стекло. То затрещало под ее ладонями — вот-вот вылетит из рамы.
Ксандор едва отвлекся на ранение, но Ива видела, что каждый новый удар теперь дается ему сложнее. А Силван стоял неподвижно и ждал. Его губы растягивала холодная, презрительная усмешка.
— Ксан… Ксан…
Ива сползла на пол, всем телом прильнула к окну, будто могла вот так дотянуться до него, передать часть своих сил.
Иногда в ней оживала робкая надежда, и тогда Ива кидала быстрый взгляд в сторону востока. Горизонт уже порозовел, еще немного — и рассветет. Именно оттуда, с востока, должен прийти Роберт. Он обязательно успеет! Он должен!
Ксандор бился не на жизнь, а на смерть. Движения его сделались неуверенными, пот заливал глаза. Плащ, намотанный на правую руку, был весь изрублен, искромсан мечами. Но все же Ксандор и теперь сумел одолеть двоих и, когда те, бездыханные, упали у его ног, коротко оглянулся. Ива догадалась, что он ищет взглядом ее, и застучала ладонями о стекло.
— Ксан! Я здесь!
Его лицо, бледное и измученное, на миг осветилось улыбкой.
— Ива… — она безошибочно прочитала по губам свое имя, а после Ксандор сказал еще что-то, но так тихо, что Ива не разобрала слов. «Прости»? «Спроси»? И еще что-то…
— Что? — прошептала она.
И тут же забилась, закричала, охваченная ужасом.
Силван ждал не напрасно. Кинжал, который он снял с перевязи, вошел в грудь Ксандора во всю длину лезвия. Ксандор содрогнулся, но не издал ни звука. Он молча, с каким-то сосредоточенным остервенением, схватил рукоять поверх руки Силвана, сжал и медленно, сантиметр за сантиметром, вынул лезвие из раны.
— Ты труп! — крикнул Силван. — Я убил тебя!
Он расхохотался, выставляя напоказ крепкие зубы. И тут же закашлялся, хлынула кровь — это Ксандор, не отпуская его руки, всадил кинжал в горло Силвана по самую рукоять.
— Нет. Это я убил тебя! — проговорил он, глядя Силвану в лицо.
Тот хрипел, скреб ногтями по запястью Ксандора, его глаза смотрели изумленно и дико. Ксандор разжал пальцы, и Силван сполз на землю, корчась в пыли.
Ксандор сделал шаг, другой. Оглядел поле битвы. Двор был усеян трупами и умирающими, воздух гудел от воплей и стонов. Сражение еще продолжалось, но уже было ясно, что защитникам Алого дома не справиться. Они проиграли битву.
Ксандор прижал руку к груди, попытался обернуться, чтобы снова посмотреть на Иву, но ноги его подломились, и он упал, неловко подвернув под себя руку. На светлой пыли расплылось темное пятно.
Глава 64
Слезы застилали глаза. В ушах звенело. Ива только потом поняла, что она кричит, повторяя имя Ксандора.
Маленькие руки обвили ее за шею, в плечо уткнулся теплый нос.
— Ивушка… — прошептала Фиалка.
За этими объятиями последовали другие: сестры садились рядом, гладили ее по рукам и плечам, шептали утешительные слова. Ива не слышала их, она не могла отвести взгляда от Ксандора. Он упал и больше не шевелился…
— Смотрите! — тихо сказала Ирис.
Ива подняла мутный взгляд. Старшая сестра указывала вовсе не на восток, как можно было подумать.
— Ой… — прошептала Тензи. — Это ведь пекарь дядя Рубир? Это же… Все наши!
Она изумленно обернулась на сестер.
По улице сплошным потоком шли люди. Они несли с собой топоры и вилы. Обычные жители города, которые больше не могли оставаться в стороне.
Воины отряда, измотанные битвой, лишившиеся командира, растерялись перед лицом новой напасти. Тяжело дыша, опустив мечи, они смотрели на приближающиеся ополчение.
— Вы не тронете наших девочек! — проговорил Рубир, выходя вперед.
Никто не ожидал от добродушного полноватого владельца булочной такой смелости. Мужчины за его спиной сдвинули ряды. Воины переглянулись, и один из них, молодой мужчина, залитый кровью, бросил на землю меч. Следом остальные, кто с охотой, кто помедлив, избавлялись от оружия. Они сдавались.
— Мы… спасены? — тихо произнесла Азалия, точно не веря тому, что говорит.
Рядом всхлипнула Лилия, а потом уже разревелись все маленькие сестры: они плакали от облегчения.
И только Иве было все равно, спасены они или нет. Утро, залитое светом восходящего солнца, померкло в ее глазах. Ее тормошили, целовали, а она смотрела и смотрела на тело, распростертое в пыли.
Медленно и осторожно она освободилась от объятий, поднялась на ноги и начала спускаться по лестнице.
«Нет, нет, нет…» — стучало в голове каждый раз, когда нога касалась ступеньки. «Нет, нет, нет…» — билось о ребра сердце.
Ива открыла дверь, сошла вниз, во двор, и побрела, утопая босыми ногами в мягкой пыли. Все — и жители города, и воины — застыли, глядя на нее, не смея окликнуть или остановить.
Ива встала на колени рядом с Ксандором.
— Ксан…
Ксандор не отвечал, и, как Ива ни гнала эту мысль, она знала, что он не ответит. Закусив губу, она, прилагая все силы, перевернула Ксандора на спину. Руки перепачкались в алом, горячем…
Ксандор смотрел в небо. Его серые глаза были полузакрыты, а на лице отразилось такое спокойствие, будто он наконец находился в мире сам с собой.
Вздрагивая от беззвучных слез — на рыдания уже просто не хватало сил, — Ива оторвала от рубахи лоскут и начала отирать от пыли лицо Ксандора. Из уголка его рта тянулась тонкая струйка крови.
— Какой ты красивый, мой любимый… — шептала она, касаясь кусочком ткани то изогнутых черных бровей, то четко очерченных губ. — Самый лучший…
Краем глаза Ива увидела, что во двор следом за ней выбежали сестры, но встали в отдалении, не мешая. И враги, и друзья — все молчали, тронутые ее горем.
Но тут воздух всколыхнулся от крика.
— Воины! – испуганно воскликнул кто-то. — Идут с восточной стороны! От столицы!
— Наши! — подхватили ликующие голоса. — Юрген прислал подмогу! А говорили, он в столице окопался, стянул туда оставшиеся силы! А вон нет!
В утреннем золотом мареве дрожали силуэты всадников в алых одеждах: армия Сфоридиса заняла Курж. Ива взглянула лишь мельком.
«Поздно, — горько подумала она. — Поздно, Роберт!»
Иву даже не удивило, что правитель Сфоридиса доверил войско сыну своего главного врага. Ей было все равно.
Топот копыт приближался. Черный конь встал на дыбы, остановленный у ворот сильной рукой. Всадник спрыгнул на землю и в два шага преодолел расстояние, отделявшее его от Ивы и Ксандора.
— Ксандор! — в могучем голосе слышалась нечеловеческая мука.
Ива подняла глаза. Она никогда прежде не видела Роберта, но сразу же узнала его. Он был удивительно похож на брата. Те же черные волосы, серые дымчатые глаза, только черты лица более резкие. Их взгляды встретились, и Ива поняла, что Роб страдает не меньше ее. Теперь ей было с кем разделить свое горе и, удивительно, стало немного легче.
