На постели меня ожидали свертки. Я надорвала плотную бумагу и поняла, что это одежда, которую Тёрн купил накануне моего побега. У порога обнаружилась обувь, которую мастер Серри успел сшить по снятым меркам.
Я села на кровать и бессильно уронила руки.
Тёрн… Тёрн, Тёрн, Тёрн… Я не могла понять, что чувствую. Первоначальная ненависть переплавилась во что-то сложное, что-то, чему не было названия. Могу ли я доверять этому человеку? Какой он на самом деле?
Я вытащила из кармана серебристую прядь, перевязанную лентой. Белянка. Моя лошадка растаяла, точно туман, едва мы миновали перекресток, ведущий к дому Тёрна — хорошо, что я успела спешиться.
— Здесь слишком сильная магия, она диссонирует с иллюзиями, — запутанно объяснил Тёрн.
Я расстроенно разглядывала черную землю, где все еще виднелись следы от копыт, а Тёрн тронул меня за локоть и протянул светлую прядь, будто срезанную с гривы лошадки.
— Ты ее себе вернешь, — сказал он. — Осталось только научиться.
Легко сказать — научиться! Я вспомнила об учебнике и впервые решила его полистать, открыла на середине, и то, что я увидела, вдохновения мне не прибавило. На одной стороне разворота находилась черно-белая иллюстрация: мужчина, сложив руки на груди, парил над поверхностью озера так легко и непринужденно, будто это обычная прогулка. Зато другой лист оказался исписан непонятными символами и формулами, такими сложными на вид, что я поняла: в ближайшее время стать великой магичкой мне не грозит.
И как он станет меня учить? Тёрн такой строгий, суровый, я теряюсь рядом с ним.
Я снова вспомнила первые дни здесь. Неужели он не мог обращаться со мной помягче? Ведь я была совсем домашняя девочка, а он… Эти острые взгляды, обрывистые фразы, от которых сердце застывало под корочкой льда. Он будто бы ненавидел меня. Или… Весь этот мир ненавидел. Не знаю…
Я переоделась в домашнее платье и спустилась в каминный зал. Горел очаг, распространяя тепло. Чужеродный холод уже выветрился из моего тела, но все же я рада была погреться у огня. Присела на корточки, протянула озябшие ладони. Я не слышала, как подошел Тёрн, и, уверена, он не хотел меня испугать, но я вскрикнула и отшатнулась, когда колдун тронул меня за плечо.
— Агата, сколько ты еще будешь сторониться меня? — удрученно спросил он. — Для некоторых упражнений мне иногда придется дотрагиваться до твоих рук, ты и тогда станешь вырываться?
Я перебралась на диван, села в дальнем конце, обняв колени. Теперь нас разделяла комната и темнота. Колдун на фоне ярких отсветов пламени казался силуэтом, вырезанным из черной бумаги.
— Я тебя боюсь, — призналась я, опустив голову.
Я была готова к вспышке гнева. Как тогда, когда я открыла комнату с миражом, а Тёрн нависал надо мной, вжавшейся в спинку кресла. «Ты!» — крикнул он, и слово обожгло больнее горящих углей. И сейчас, в этом мрачном доме, вернулись все воспоминания.
Тёрн ничего не ответил. Он молчал и молчал, а я зажмурилась, уткнувшись носом в колени.
— Я… — сказал Тёрн каким-то странным, скрипучим голосом, откашлялся и продолжил: — Вероятно, я мог… показаться… страшным… Проклятие!
От выкрика я вздрогнула и еще больше сжалась.
— Агата, — заговорил он тише, но снова сбился.
Он сложился пополам, будто сломался, зарылся пальцами в волосы, обхватив голову.
— Что же так трудно… — произнес он, будто обращался к самому себе, но вот уже сказал тверже: — Мне всегда было проще написать… Наверное, я должен объяснить, но сейчас не готов.
Тёрн поднялся на ноги. На меня он больше не смотрел.
— В кухне кое-что на ужин. Хлеб, сыр… Перекуси и отправляйся спать.
Он стремительно вышел из комнаты.
Я поужинала скудными припасами, запила все квасом и поднялась к себе: длинная дорога меня вымотала, и я была рада лечь пораньше.
Я запретила себе думать о Даниеле, но с теплотой вспомнила маму, папу, сестренок и братьев и мысленно пожелала им добрых снов. По дороге к городу Тёрн утешил меня, сказав, что несчастья оставили в покое мою семью. Теперь у них все хорошо, и эта мысль меня согревала. Я уснула и спала без сновидений.
Проснулась поздним утром. В заколдованном саду не было слышно птичьих трелей, но солнце стояло в небе высоко.
— Тёрн? — осторожно позвала я, спустившись в гостиную.
Пусто.
— Тёрн?
В кухне на разделочной доске засыхали остатки вчерашнего хлеба — колдун сюда еще не приходил. Мне сделалось не по себе. Куда он делся?
Я прошла по коридору первого этажа, трогая все двери. Многие оказались заперты, а те, что были открыты, не таили ничего интересного — пустые пыльные комнаты, кое-где стояла мебель, укрытая чехлами.
В конце концов я замерла у двери, за которой прошлый раз обнаружился мираж. Зажмурившись, тронула ручку. Напрасно я уговаривала себя, что второй раз кошмар не повторится, сердце мчалось галопом.
Ручка повернулась, и я зашла.
Комната оказалась кабинетом. Стол из темного дерева был завален исписанными бумагами. Скомканные листы валялись на полу. У стен громоздились высокие шкафы, забитые под завязку книгами и свитками. У окна, полускрытая широким столом, стояла тахта. Сначала я заметила руку с длинными пальцами, испачканными в чернилах. И только потом Тёрна.
Он спал, ничком растянувшись на узкой тахте, уткнув лицо в сгиб локтя. Другая рука, свешиваясь, почти касалась пола, а на полу лежала стопка исписанных листов.
— Тёрн? — шепотом позвала я.
Но колдун спал крепко и не услышал меня. Я тихонько, стараясь не шуметь, подошла и села на пол, взяла в руки верхний лист. Я не собиралась читать, просто хотела взглянуть на почерк. В детстве кто-то внушил мне мысль о том, что жуткий колдун, живущий отшельником на краю города, вообще не умеет ни читать, ни писать. Иногда я представляла себе картину, как он, жутко хохоча, исполняет над котлом безумные танцы. В котле булькает, кипит зелье, а под потолком развешаны сушеные летучие мыши и лягушки.
Сейчас я уже понимала, как наивны и глупы были мои детские страхи, но все-таки, когда я увидела эти записки, во мне невольно всколыхнулось удивление.
Почерк колдуна был четкий, но чуть неровный, как у человека, который привык много и быстро писать. Я хотела положить лист на место, но тут взгляд выхватил первую строчку.
«Меня не извиняет то, что в тот день я чувствовал себя мертвецом…»
И я уже не могла остановиться, пока не прочитала все. Сперва я ничего не понимала, так как, не справляясь с волнением, перепрыгивала от фразы к фразе.
«Рыжие волосы, точно пламя… Огонь, в котором я уже не сгорю…»
«Я не тот человек, какого ты знала прежде…»
А потом произошло волшебство. Не знаю, вплетал ли Тёрн магию в написанные им слова или это была уже моя магия, но я словно со стороны четко увидела картинку. Не так, как это бывает, когда читаешь книгу, а так, будто оказался невидимым свидетелем событий.
