— Па… Господин Даулет, мой спутник…
Я совершенно опешила от ледяного папиного тона и от того, что отец пытается выгнать Тёрна. Хотя и понимала, зачем он делает это — хочет поговорить со мной с глазу на глаз, так чтобы колдун не маячил поблизости.
— Ничего, — спокойно сказал Тёрн. — Я прогуляюсь. Как раз хотел закончить одно дело, но днем не успел. Думаю, часа хватит?
Отец кивнул, сузив глаза.
— Вы ведь не оставите леди Агату одну? Присмотрите за ней?
Щеки у папы сделались пунцовыми.
— Это ты мне говоришь? Ее отцу?.. Проклятие… Нет, конечно, я не спущу с нее глаз!
— Хорошо.
Тёрн кивнул, накинул на голову капюшон и растворился в темноте. С тоской я посмотрела ему вслед, уговаривая себя, что час пробежит быстро.
41
Рваные звуки скрипки резали слух. Тайл Леннис поскупился на музыкантов — играли они громко, энергично, но фальшивили так явно, что зубы заломило. Звуки приветственного «Визита» неслись над залом, я не слышала почти ничего, что говорит мне мама.
Мы встали в тесный кружок у стены — я, Ада, Верн и родители. Корна и Ирму оставили дома: они были еще слишком малы для приемов. Мы не могли даже обняться, могли только обмениваться улыбками и официальными новостями. Мама, моя мамочка, прикоснулась к тыльной стороне моей ладони, затянутой в перчатку. Я едва ощутила прикосновение.
— Я так рада вас увидеть, — прошептала она.
Глаза блестели: мама прятала слезы.
— Буду очень рада принять вас в своем доме. Неофициальный визит. Корн и Ирма очень ску… Очень хотели бы познакомиться.
Это звучало так бредово, так неправильно, будто мы, взрослые люди, вдруг решили поиграть в глупую детскую игру. Но магия следила за тем, чтобы правила игры соблюдались неукоснительно.
Верн поцеловал мне руку, как поцеловал бы любой другой барышне. Брат был серьезен как никогда. «Я скучал», — безмолвно произнесли его губы.
Ада стояла поодаль, точно чужая. Никак не могла справиться с чувствами. Темно-синее платье удивительно ей шло, на шее сестренки я увидела колье, которое папа подарил мне на шестнадцатилетие.
— Как лазурит подходит к вашим глазам, леди Ада, — ласково сказала я.
Но Ада вспыхнула, прижала ладонь к груди, закрывая колье, и бросилась прочь. Я с печалью посмотрела ей вслед.
— Я ведь не расстроила ее?
— Нет, леди Агата. Ада просто очень тоскует… без своей сестры…
Музыка грохотала, забивая уши. Мы обменивались улыбками, а внутри все горело. Ничего, это только первая встреча. Потом я смогу прийти домой… К ним домой. Мы сможем поговорить обо всем.
Но сердце кольнула неприятная правда. О чем мы сможем поговорить? О магических формулах, о том, как я учусь контролировать силу? Я представила, как моя семья с ужасом воззрится на меня, едва я попробую поднять эту тему. А о чем они смогут рассказать мне? Ада начнет вспоминать общих знакомых. Раньше я любила посплетничать, но теперь… Боюсь, сейчас я сама главный предмет обсуждений во всех благородных семьях.
Я проглотила горький комок, застрявший в горле. Как ни тяжело было это признавать, постепенно мы с семьей отдалимся. Хотя я никогда не перестану их любить.
Я отвернулась, быстро провела ладонью по глазам, стирая слезы. Музыканты после секундной передышки заиграли вальс. Он у них получался чуть лучше, чем энергичный «Визит».
— Разрешите пригласить вас, леди Агата, — преувеличенно бодро произнес отец.
Я вспомнила, как папа учил меня танцевать перед моим первым приемом. Как мы вышагивали по гостиной, как считали шаги и как смеялись, когда он, оторвав меня от пола, будто пушинку, начинал кружить. «Ты мне все ноги отдавила, Аги! — хохотал он. — Лучше поднять тебя в воздух!»
Но теперь папа был серьезен. Он склонился передо мной в полупоклоне и предложил руку по всем правилам.
— Для меня честь танцевать с вами, генерал Даулет, — прошептала я традиционное согласие.
Какое-то время мы танцевали молча. Я смотрела на кармашек папиного фрака, из которого выглядывал кончик белого накрахмаленного платка. Я чувствовала на себе взгляд отца и опускала голову все ниже.
— Агата, — тихо сказал он. — Аги… Доченька…
— Нельзя, пап…
Его пальцы, сжимающие мою ладонь, дрогнули.
— Скажи, тебе очень плохо? Очень тяжело… у него?
Бедный папа. Чего ему стоило произнести эти слова. Чуть отстранившись, я вскинула голову. Папа был такой бледный, что я за него испугалась.
— Как тебе помочь, моя родная? Я сделаю что угодно…
Он считает Тёрна чудовищем. Я уже открыла рот, чтобы встать на защиту моего колдуна, но не успела.
— Прости меня, Аги. Прости. Я просто не мог поступить иначе. Как бы я жил без нее? Другого выхода не было… Он тебе расскажет когда-нибудь.
Папа быстро наклонился и поцеловал меня в лоб. По его щекам текли слезы.
— Па… Господин Даулет, вам не о чем переживать. Тёрн не такой. Он хороший. Правда! — сбиваясь, зашептала я. — Мне спокойно рядом с ним. Он меня учит…
Папа вздрогнул на слове «учит», и я догадалась, что подумал он о другом. Зажмурилась. Все равно не растолковать. Долго, да и не нужно.
— Не вини себя, — сказала я, отчаявшись объяснить. — Я не злюсь больше. Я вас всех очень люблю.
Наши взгляды встретились. И тут меня пронзила мысль. Озарение, как можно помочь Тёрну и всем нам!
— Пап, — я даже забыла от волнения, что не должна его так называть. — Если ты хочешь помочь…
— Все что угодно! — повторил он.
— Ты ведь входишь в городской совет! Сделай так, чтобы Эррил Милостивый принял Тёрна у себя во дворце, выслушал его! Это очень важно!
Отец, верно, ждал чего угодно, кроме просьбы устроить Тёрну аудиенцию с королем.
— Аги… Это очень сложно. Ты знаешь… как правитель относится к колду… магам. Скажу прямо — едва ли он захочет принять у себя рядового мага, к тому же столько лет прожившего отшельником. Тёрн очень важен для города. Но Эррил… Он слишком далек от понимания проблемы…
— Папа, папа, — перебила я, в волнении сжимая его пальцы. — Послушай. Скажи ему, что с ним хочет побеседовать ректор Академии Глора.
— Что? — голос у папы вдруг охрип, я скорее догадалась о вопросе, чем услышала его. — Что ты такое говоришь?
Я подняла на него глаза, и по одному только взгляду папа понял, что я не обманываю. Он был ошарашен. Даже больше, чем я могла предположить.
— Аги… О боги! Так вот, значит, почему! О-о-о…
— О чем ты?
Папа в ответ только качнул головой.
