Но Тёрн вдруг придержал коня.
— Агата, я не стану тебя спрашивать, о чем ты попросила генерала Даулета, — тихо сказал он, его дыхание щекотало макушку. — Но хочу надеяться, что ты расскажешь, когда придет время.
Сделалось совестно. Захотелось немедленно рассказать. Но Тёрн не настаивал, поэтому я только кивнула, надеясь, что этого хватит.
Он помолчал. И продолжил уже с усилием:
— По поводу Даниеля…
— Ой, не надо…
Тёрн выпустил из рук уздечку. Накрыл ладонью мое озябшее плечо. Прикоснулся губами к волосам, согревая и успокаивая. Наверное, вспомнил о том, что мне не хватает объятий.
— Ты все-таки должна знать. То, что я говорил Даниелю на балу, правда. Извини, ты не любишь, когда я говорю прямо, но ходить вокруг да около не стану. Во время инициации происходит мощный всплеск силы. Сам того не понимая, он намертво привязал себя к тебе.
— Как это? — выдохнула я.
— Он чувствует непреодолимую тягу находиться рядом. Видеть тебя. Целовать. И…
— Все, я поняла!
— Я придумаю, что с этим можно сделать, но пока придется быть начеку. Дома опасность не грозит, а в город ты будешь выходить только в моем сопровождении. Извини, что не предупредил раньше, я не знал, что он вернулся.
Тёрн говорил так серьезно, будто Даниель действительно мог быть опасен для меня.
— Да я не боюсь! Что он сделает-то? — я фыркнула.
Хотя, признаться, сердце снова кольнуло при мысли о нем. Я не любила его больше. Но было так обидно, что общие детские воспоминания потеряли теперь всякую ценность, почернели и осыпались золой.
— И не бойся, — сказал Тёрн. — Я ведь рядом.
— Ты рядом… — прошептала я.
Подняла лицо, пытаясь рассмотреть в темноте выражение его глаз. Странное чувство, которое весь вечер искало выход и не находило, постепенно затапливало меня.
Я сегодня пила отвар. Я совершенно определенно его пила!
Отстранилась, но только затем, чтобы коснуться его затылка. Чиркнула кончиками пальцев по шее, думая, что они запутаются в прядях, но кожу кольнули коротко остриженные волосы.
— Не иллюзия? — удивилась я. — Ты на самом деле?.. Ради меня?.. Даже жалко.
— Волосы отрастут, — тихо сказал Тёрн.
Он застыл под моей рукой. Я будто гладила по голове каменную статую.
— Агата… На всякий случай… — сдержанно, очень-очень сдержанно произнес он. — Чтобы ты знала. Я себя всегда контролирую. Но все-таки. Магия работает в обе стороны…
Я замерла. Но только на мгновение. Не убрала руку и, помедлив, снова погладила его по шее, потом по щеке.
«Поцелуй меня! Поцелуй же меня!»
44
Тёрн наклонился и прикоснулся губами к моему виску. На пронизывающем вечернем ветру поцелуй будто ожег кожу. Мое разочарование было таким резким, что я едва не застонала.
Но сильнее разочарования стал страх, когда я поняла, что Тёрн вовсе не обязательно чувствует ко мне то же самое, что теперь чувствую к нему я. Почему я думала, что стремление заботиться и защищать — это признаки любви? Я привыкла, что это он придумывает, как меня успокоить и порадовать, лишь бы я не сбежала снова. Хочешь объятий — вот тебе объятия. Хочешь на бал? Пожалуйста, в самом красивом платье. Только не плачь, Агата, только не расстраивайся.
А ведь если подумать, Тёрн даже не хотел меня забирать — думал, что сможет сдержать магию. Но разве удержишь стихийную силу? И действует она на него так же глубоко, как на меня. Вот только любовь ли это?
Агнесса погибла совсем недавно, Тёрн до сих пор переживает потерю, хоть и старается не показывать вида. А тут капризная девица, у которой семь пятниц на неделе и которая сама не знает чего хочет, вешается на шею. Нет, я знала, что очень сильно изменилась за прошедший месяц, повзрослела, но Тёрн наверняка видит взбалмошную аристократочку.
«Ладно, ладно, девочка, я поцелую тебя, только не переживай…» — так он, наверное, думал, а у меня холодом затопило сердце.
Я стукнула его по плечу. Тёрн так удивился, что даже не попытался отодвинуться или перехватить мою руку. Поймал за запястье лишь тогда, когда я в третий раз занесла кулак.
— Что?.. Агата, что?..
Что я могла ответить? Мне было так обидно! Теперь я ревновала Тёрна к Агнессе. Я молча сопела и вырывалась, а когда он коснулся моего подбородка, чтобы посмотреть в лицо, едва не укусила за пальцы.
Тогда Тёрн поступил проще — просто притянул меня к себе, как обнимают устроившего истерику ребенка. Гладил по волосам и покачивал.
— Даниель тебя больше и пальцем не тронет. Иначе… я ему просто шею сверну, — глухо сказал он.
Глупый, глупый мой колдун, так ничего и не понял.
Тогда я рванулась из его объятий, обхватила его лицо ладонями и, дрожа, прикоснулась своими губами к его губам. Слезы катились по щекам, я вся тряслась, как в лихорадке.
— Прости, прости…
Не знаю, за что я просила прощения. За то, что была такой дурой и не разглядела его сразу? Или за Агнессу, которую он никогда не забудет?
— Тебе не за что…
Я закрыла его рот поцелуем. Молчи, ничего не нужно говорить! Просто молчи…
Его губы были горячими и пахли лимонадом, но еще сильнее был аромат базилика. Как я любила теперь этот запах! Только вот целоваться я по-прежнему не умела, весь мой поцелуй свелся к тому, что я прижалась своим ртом к его, так и застыла. Казалось, на этом все и закончится…
Губы его приоткрылись, и Тёрн осторожно, мягко, стараясь не напугать, ответил на поцелуй. Прервался для того, чтобы прикоснуться губами к моим мокрым векам. Он теперь сам держал в ладонях мое лицо, стирая подушечками больших пальцев слезы со щек, а я, зажмурившись и раскрасневшись, тянулась навстречу.
Хотелось сказать: «Я тебя люблю!» Но я не вынесу, если услышу в ответ тишину. Тёрн не из тех, кто обманывает. Пусть пока будет так… Нежность и осторожные поцелуи. Может быть, он просто хочет меня утешить. А может быть, чувствует что-то большее. Спрашивать я не стану.
Я знала только, что мне уютно и хорошо в его руках. Мне сладко от его поцелуев, то бережных и тихих, то пылких: Тёрн вдруг прижимал меня сильнее, губы ласкали меня так, что делалось жарко, я падала в бездонную пропасть, а следом взлетала в небо, полное звезд. Амулет на груди Тёрна пульсировал и бился вместе с его сердцем — часто и сильно. Потом Тёрн снова брал себя в руки и ослаблял объятия. Не хотел пугать меня, но мне не было страшно…
— Ты совсем замерзла, — сказал он.
Тёрн уже несколько раз пытался предложить мне свой серый сюртук, но я отказывалась, потому что приятно было видеть его таким нарядным. Глупость, конечно.
