— Посторонись! — орал возница. — В сторону!
Нянечка замешкалась и встала столбом, ухватив одной рукой Верна, другой меня, сжала так крепко, что не вырваться. Лошадь должна была нас растоптать. Но вдруг, не добежав нескольких шагов, она будто наткнулась на невидимую стену. Захрипела, вздернув голову, а потом упала замертво.
Означало ли это, что на мне в тот момент была магическая защита? Или трагедии не произошло по счастливой случайности?
Я снова и снова перебирала воспоминания, и многие привычные вещи теперь представали в новом свете. Я всегда нескромно считала себя любимой дочерью. Мне прощались любые шалости и капризы, в то время как братьев и сестер за то же самое строго наказывали.
— Ты Агатку любишь больше! — как-то крикнула Ада.
У нас с ней вышел спор из-за платья. Мы обе хотели надеть на прием у Винтерсов один и тот же наряд цвета морской волны, обеим он был впору. Но мама отдала платье мне. Я показала Аде язык, она расплакалась от несправедливости.
— Это нечестно! — кричала она. — Ты всегда ей уступаешь!
И это было правдой. Мама попыталась утешить Аду, но, когда сестра посмотрела на меня из-за маминого плеча, я скорчила ей рожицу. Втайне я гордилась тем, что я любимица.
Любимица… В грязной одежде, с голыми ногами, которые я безуспешно пыталась согреть у остывающего камина.
«Колдун предложил осмотреться в доме», — подумала я.
Спать больше не хотелось, и я решила немного прогуляться. На каминной полке обнаружилось несколько свечей, фитилек одной я зажгла от пламени камина, остальные опустила в карман и отправилась исследовать дом, решив начать с первого этажа.
Когда я выглянула в темный коридор, на мгновение меня охватил ужас: тени плясали на стенах, удлиняясь и корчась в неровном свете огонька свечи. Но если я хочу когда-нибудь вернуть себе свою отобранную жизнь, то должна стать смелой. Может быть, я найду в доме что-то, что подарит мне преимущество в борьбе с мерзким колдуном.
Я попробовала повернуть ручку ближайшей двери, но та не поддалась. «Пока не все двери откроются тебе», — вспомнила я странные слова Тёрна.
Однако чем больше я пыталась, тем очевиднее становилось: пока что ни одна дверь не желает проявить гостеприимство и впустить меня. Все оказались заперты. Что же за ними скрывается? Зачем колдуну столько комнат?
Я миновала семь или восемь комнат, когда послышались тихие шаги. Я прильнула ухом к двери: действительно, по ту сторону кто-то был.
— Тёрн? — тихо позвала я.
Конечно, это мог быть только он.
Дверь едва ощутимо толкнулась, а потом незнакомый девичий голос, всхлипывая, произнес:
— Помоги мне. Выпусти меня.
У меня все волоски на теле встали дыбом от неожиданности и страха. Еще одна пленница? Сколько же нас здесь?
— Кто ты? — прошептала я, одновременно пытаясь повернуть ручку двери.
Проклятая ручка не поддавалась. Девушка в ответ только сопела, всхлипывала и жалобно просила ей помочь.
— Не получается! Эй, а через окно ты пробовала выбраться? — Спросила и сама поморщилась от бессмысленности вопроса: я-то не смогла уйти даже сквозь открытую дверь. — Я не могу открыть… Я обязательно придумаю, как тебе помочь!
Мне не хотелось оставлять бедняжку одну, такую испуганную и беспомощную, но пока я не могла помочь даже самой себе.
— Кровь…
— Что?
— Твоя кровь откроет дверь… Одна капля… Одна капелька…
Моя кровь? Странно услышать такое. Но если я действительно как-то связана с колдуном… Попробовать можно!
Я зарылась пальцами в волосы. За этот долгий невероятный день они превратились в осиное гнездо, но еще утром горничная сделала мне аккуратную прическу, заколов локоны шпильками. Я отыскала одну из них среди спутанных прядей. Застыла, нацелив острый кончик на палец, — я боялась ранок.
— Выпусти, выпусти меня… Выпусти, выпусти меня…
Печальный тоненький голос вывел меня из оцепенения. Зажмурившись, я уколола палец и выдавила капельку крови. Мазнула ручку, а потом снова попыталась повернуть.
На этот раз дверь поддалась.
За порогом в темноте я увидела хрупкий силуэт в длинном платье. Повыше подняла свечу, чтобы разглядеть пленницу. И закричала.
7
Я впервые увидела мираж так близко. В том, что это был именно мираж, не осталось никаких сомнений, как только я разглядела глаза девушки — белые, точно мраморные шарики.
Миражи… Они появились в нашем мире не так давно, чуть раньше, чем родилась я. В первый год после возникновения Разлома приходилось труднее всего. Очень многие погибли, опустели целые деревни, находящиеся неподалеку от границы Тени.
Когда я была маленькая и слушала взрослые разговоры о противостоянии миражам, я часто приставала с вопросами.
— А где эта граница Тени? — уточняла я со всей детской непосредственностью. — Разве у Тени есть граница?
На самом деле, конечно, название возникло случайно, в самом начале противостояния. Разлом возник у самого подножья Сагосских гор, на западе Глора. Стоило солнцу, клонясь к закату, опуститься за вершины скал, как у подножья ложилась густая тень. Именно в этот вечерний час из Сумрака приходили они.
Миражи отлично себя чувствовали в темноте, и чем гуще был сумрак, тем активнее и злее они становились. Это были жуткие создания, отдаленно напоминающие людей. Долговязые фигуры, ноги-ходули, длинные руки с тремя пальцами. Лиц нет, только белый овал головы. В темноте они были сильны и быстры, но зато их можно было убить обычным оружием.
Попав на свет, миражи погибали не сразу. И, что хуже всего, превращались в полупрозрачные силуэты. Их было трудно разглядеть и невозможно нанести рану любым оружием, кроме магического. Застигнутые рассветом миражи стремились укрыться от лучей солнца, от которых они таяли и исчезали.
А прятались они в тела людей.
Про эту губительную особенность стало известно далеко не сразу. Лишь через какое-то время, когда «безумие» охватило ближайшие к границе деревеньки. Жители вдруг оставляли свое хозяйство и целыми толпами отправлялись в сторону больших городов. С ними пытались разговаривать, но люди упрямо и безмолвно шли вперед.
Постепенно стали замечать, что внешность их меняется. Кожа и волосы бледнеют, из глаз исчезают зрачки и радужка. Тело изнашивалось, а после сбрасывалось, как старая кожа. Если дело происходило днем, то мираж стремился поскорее найти себе новую оболочку. Если ночью, то, выбравшись наружу, просто разрывал на части всех, кто находился поблизости.
Это основательно подорвало моральный дух воинов. Одно дело сражаться с кем-то реальным, с кем-то, кто боится честного оружия, истекает кровью и умирает, а совсем другое — бороться с какой-то неведомой дрянью, которая может завладеть твоим телом.
