Спустя минуту Мишка занял место справа от Дениса и поинтересовался:
– Бензина хватит?
– Полный бак.
– Тогда все путем. Держи.
И он протянул бежевую купюру с тремя нулями. Денис взял, рассудив, что топливо и его время денег стоят.
По полупустому воскресному Каменноостровскому (мысленно Денис все еще называл проспект Кировским), они докатили до Ушаковского моста и перемахнули Большую Невку.
– Вот здесь в меня этот урод и впилился. Я выворачиваю с Савушкина, а он чешет по желтому…
– Да понял я, понял… Здесь аварии часто. Место такое, сложный перекресток.
– Давай быстрее, меня ждут, – поторопил Мишка.
– Подождут. Я из-за тебя машину гробить или правами рисковать не собираюсь.
– Ну ладно, сегодня нам лучше без ГАИ обойтись.
Миновав Торжковскую и Сердобольскую, они свернули на проспект Энгельса и помчались в сторону Парголова. После Светлановской площади Денис кинул взгляд направо. Вспомнились слова будущего тестя: флагман электронного приборостроения… Даже отсюда, со стороны проспекта, завод «Светлана» выглядел покинутым и неприютным. Ясное дело, чтобы одни лампочки выпускать, огромные площади не нужны. Валентин Артемьевич рассказывал, что с тех пор, как свернули военпром, многие предприятия попали в такое же положение. Производственные мощности, прежде обеспечивающие оборону страны, оказались невостребованными, закрывают целые цеха, увольняют людей. Куда уходят самые квалифицированные заводские кадры? На биржу труда? Но это раньше везде рабочие и инженеры требовались, а теперь… На рынок, торговать, не каждый решится. Он бы, например, ни за что не пошел…
Проспект кончился. После Поклонной горы городские дома виднелись лишь по правую сторону шоссе, вдалеке. По левой среди густой зелени прятались старые домишки Шувалова. Мелькнул купол церкви на горке, за ней блеснуло зеркальной гладью Суздальское озеро. Возле сбившихся на стоянке автомобилей курились дымки мангалов. Воскресенье, солнце, люди выбрались на природу.
– Во народу на пляже! – Мишка даже голову назад вывернул, чтобы рассмотреть получше.
– Ага, – отозвался Денис. – А я в этом году не купался ни разу. Там, в Сосново, озеро есть?
– Вроде есть.
– Искупаемся?
– Без меня. Я с пацанами останусь. А ты можешь у местных спросить, где озеро, и хоть весь день загорать.
– Некогда мне. Писать, чертить надо. Сразу домой вернусь.
– Ну, как знаешь. Перед КП в правый ряд перестройся, чтобы от ментов подальше.
– Так и так перестраиваться, нам поворачивать.
Справа промелькнули давно покосившиеся деревянные двухэтажные бараки. Часть окон заделана фанерой, а некоторые занавешены.
– Гляди, дома расселили, а снести забыли. Видать, теперь бомжи обосновались, – указал Мишка.
– Гримасы капитализма. И откуда эти бомжи берутся? Раньше ведь не было…
– Тоже попадались. У нас в подвале, давно еще, старик-алкаш жил. Вонючий! Говорят, из дома его выгнали, наверно, достал всех своих… Милиция несколько раз выкидывала его на улицу, а он, как похолодает, опять возвращался. Место насиженное, теплое. Теперь таких полно, да еще приезжих добавилось, кто в Питере надеется подкормиться. Воруют по мелочи на рынках, попрошайничают…
– Горький, «На дне»… – пробормотал Денис.
– Чего? – не понял Мишка.
– Говорю, сто лет прошло, как Горький о бездомных и попрошайках писал, и опять они появились.
– А-а, – протянул Мишка, – ты о литературе…
– Я о жизни, которую будто назад отбросили по чьей-то злой воле.
– Ты, Колесо, прям как мой дядька! Тот тоже все по социализму тоскует, скоро сопьется совсем, его оплакивая.
– А ты считаешь, нечего оплакивать? – завелся Денис.
– Да брось ты! Ну что это была за жизнь? Скука и сплошной дефицит! Вот кончил бы я свою путягу, на завод распределился, и тянул лямку за копейки.
– Неправда, рабочим платили хорошо.
– Сколько? На такой прикид, – Мишка огладил свое адидасовское колено, – вся зарплата бы и ушла. И не было тогда таких шмоток, только у барыг на Галёре, поштучно. А машину купить – это уж вообще нереально, всю жизнь копить.
– Так у тебя и сейчас своей машины нет.
– Пока – нет, через годик будет. Не веришь? Замажемся?
Денису не хотелось спорить. И вообще, он не собирался общаться с Федоровым через год. Когда они с Ирой купят квартиру – Валентин Артемьевич идею одобрил, обещал помочь, – Мишке он ни адреса, ни телефона не даст. Пора кончать эту сомнительную дружбу.
КПП в Осиновой Роще миновали благополучно, после поворота на Приозерское шоссе Мишка расслабился.
– Следующий пост километров через сорок. Но ты, на всякий случай, не гони. Гаишники любят с радаром в кустах засесть.
– Какое тут гнать! Вот …! – невольно выругался Денис, едва успев притормозить перед огромной колдобиной и объезжая ее стороной. – Ну и дорожка, яма на яме!
Да, дорога была еще та. Впившись в шоссе глазами, Денис не видел ничего вокруг. Ни плакучих берез, чуть не по земле полощущих зеленью гибких ветвей, ни шаров серебристых ив; ни спрятавшихся за кустами сирени старых дач с прилепившимися сбоку верандами-башенками; ни ровных шеренг домиков в садоводческих товариществах. Поселки чередовались со смешанным лесом, потом пошли просвечивающие на сотни метров сосновые боры. Навевая мысль о корабельных мачтах, ровные золотистые стволы устремлялись в небо и заканчивались парусами колючих крон.
Музыкальная волна, которую нашел по радио Мишка, начала похрюкивать, звук сбивался, пока не заглох окончательно. Федоров покрутил ручку, но приемник молчал.
– Больше полпути проехали, – сделал он заключение. – Как за пятьдесят километров от города перевалит, так все, аут, никакого радио. А у тебя чего, магнитофона нет?
– Нет! – разозлился Денис. – Сиди, на природу любуйся. И не лезь с болтовней, не отвлекай! Дорога – жуть.
Перед носом машины уже которую минуту маячил зад груженого не пойми каким скарбом бортового грузовика. Только что с него слетел лист картона метр на метр. Хорошо, не фанеры, успел подумать Денис.
– Да объезжай ты этот «ЗИЛ»! – подначивал сбоку Мишка.
– Заткнись! Сплошная двойная и впереди поворот!
– Бздишь? – нехорошо хохотнул Федоров.
– Отвали и прикройся, иначе высажу тебя вместе с твоим важным грузом, и разбирайся как знаешь!
– Все. Молчу. Ты, Колесо, водила аккуратный, небось, курсы кончал?
– А ты свои права купил?
– Сам не покупал, сделали.
– Вот и не лезь под руку. Если еще одно слово не по делу…
