Я спросил у Нана-наиды: «Если я после обеда, когда вся работа в пекарне закончена, заработаю для тебя дополнительно пару монет, будет ли, по-твоему, справедливо поделить между нами этот заработок, чтобы у меня были свои деньги и чтобы я мог на них купить все, что нужно человеку?»
«Это справедливо», — признал он. Когда я рассказал ему свой план по продаже медовых пирогов, он остался очень доволен.
«Вот что мы сделаем, — предложил он. — Ты будешь продавать пироги по паре за медную монету. Половину монет ты отдашь мне в уплату за муку, мед и дрова. А из остатка половина будет мне, а половина тебе».
Я обрадовался такой щедрости. Ведь теперь я смогу оставлять себе одну четверть от выручки. В ту ночь я допоздна работал, чтобы соорудить себе лоток для пирогов. Нана-наид дал мне свою поношенную одежду, чтобы я выглядел приличнее, а Свасти помогла мне залатать и постирать ее.
На следующий день я испек побольше пирогов. Их золотистая корочка выглядела очень аппетитно. Я бродил по улицам, громко расхваливая свой товар. Сначала никто не проявил к пирогам интереса, и я начал даже беспокоиться. Однако ближе к вечеру, когда народ проголодался, пироги пошли нарасхват, и скоро мой лоток опустел.
Нана-наид был весьма доволен моими успехами и отсчитал мне мою долю. Я был так рад, что у меня появились собственные деньги! Мегиддо был прав, когда говорил, что хорошая работа не ускользнет от глаз хозяина. В ту ночь я был так возбужден, что с трудом смог уснуть. Я пытался подсчитать, сколько я смогу заработать за год и сколько лет мне понадобится, чтобы обрести свободу.
Торгуя каждый день пирогами, я вскоре приобрел постоянных покупателей. Одним из них был не кто иной, как твой дед, Арад Гула. Он продавал ковры, бродя по городу из конца в конец в сопровождении осла, нагруженного коврами, и черного раба, который вел осла под уздцы. Обычно он покупал два пирога для себя и два для раба и, пока ел, всегда находил время, чтобы поболтать со мной.
Однажды твой дед сказал мне слова, которые я всегда буду помнить: «Мне нравятся твои пироги, юноша, но больше всего мне нравится та предприимчивость, с которой ты их продаешь. Эта способность обязательно приведет тебя к успеху».
Можешь себе представить, как ободрили такие слова несчастного раба, оставшегося без родных и друзей в большом городе и пытавшегося всеми средствами покончить со своим унизительным положением.
Несколько месяцев я продолжал наполнять свой кошелек медяками. Он уже довольно увесисто позвякивал у меня под поясом. Труд действительно оказался моим лучшим другом, как и говорил Мегиддо. Я был счастлив, но Свасти постоянно испытывала беспокойство: «Твой хозяин оставляет слишком много денег в игорных домах. Я боюсь за него».
Однажды я встретил на улице моего друга Мегиддо и страшно обрадовался. Он вел за собой на базар трех ослов, нагруженных овощами.
«У меня все прекрасно, — рассказал он. — Хозяину понравилось, как я работаю, и он назначил меня старшим над рабами. Видишь, он даже доверяет мне торговать на рынке, а недавно послал за моей семьей. Работа помогает мне забыть о горестях, а когда-нибудь она поможет мне вновь стать свободным человеком и выкупить свое хозяйство».
Время шло, и я заметил, что Нана-наид все с большим нетерпением ожидает моего прихода домой. Он забирал у меня выручку и жадно отсчитывал монеты. Теперь он начал настаивать на том, чтобы я продавал еще больше пирогов и для этого ходил на дальний рынок.
Частенько мне приходилось даже выходить за городские ворота, чтобы продать свой товар надсмотрщикам над рабами, которые строили стены. Мне не хотелось видеть вновь все эти ужасные сцены, но надсмотрщики были щедрыми покупателями. Однажды в веренице рабов, ожидающих, пока их корзины наполнят кирпичами, я увидел Забадо. Он сильно исхудал и сгорбился, а вся спина была в рубцах и язвах от ударов бича. Мне стало жаль его, и я протянул ему пирог, который он мгновенно запихнул себе в рот, как голодный зверь. Увидев хищный блеск в его глазах, я побыстрее отошел, пока он не схватил весь мой лоток.
«Для чего ты так усердно трудишься?» — спросил меня однажды Арад Гула. Помнишь, Хадан Гула, ты сегодня задал мне тот же самый вопрос? Я рассказал ему про работу то, что услышал в свое время от Мегиддо, и заявил, что труд стал моим лучшим другом. Я с гордостью показал ему свой кошелек с деньгами и объяснил, что деньги мне нужны, чтобы вновь стать свободным человеком.
«И что ты будешь делать, когда освободишься?» — поинтересовался он.
«Я думаю стать торговцем».
И тут он доверил мне то, во что я никогда бы не поверил: «А знаешь ли ты, что я тоже раб и вхожу в долю со своим хозяином?»
— Стой! — прервал его Хадан Гула со сверкающими от гнева глазами. — Я не хочу слушать эту ложь, порочащую моего деда. Он не был рабом.
— Я уважал его за то, что он сумел подняться над невзгодами и стать одним из самых уважаемых людей Дамаска, — невозмутимо продолжал Шарру Нада. — А из какого теста сделан ты, его внук? Достаточно ли ты силен, чтобы встретиться с фактами лицом к лицу, или предпочтешь жить в плену лживых иллюзий?
Хадан Гула выпрямился в седле. Голос его дрожал.
— Моего деда все любили. Его добрым делам нет числа. Когда разразился голод, разве не на его золото было куплено зерно в Египте и разве не его караваны доставили это зерно в Дамаск, чтобы раздать народу и спасти его от голодной смерти? А теперь ты говоришь, что он был жалким рабом в Вавилоне?
— Если бы он остался рабом в Вавилоне, то действительно был бы жалок. Но когда он благодаря собственным силам выбился в число лучших людей в Дамаске, боги предали забвению все его беды и наградили его почетом и уважением, — ответил Шарру Нада и продолжил: — После того как Арад Гула объявил мне, что он раб, он сказал, что давно стремится к свободе. Денег для этого у него достаточно, но его беспокоит вопрос, как быть дальше. Уже в течение долгого времени дела у него шли все хуже и хуже, и он боялся потерять покровительство своего хозяина.
Я возражал против такой нерешительности: «Свет не сошелся клином на твоем хозяине. Почувствуй себя свободным человеком, поступай, как свободный человек. Реши для себя, чего ты на самом деле хочешь, а затем приложи все силы, чтобы добиться этого».
Он поблагодарил меня за то, что я пристыдил его, и пошел своей дорогой
[2]
Однажды я вновь вышел за городские ворота и увидел, что там собралась большая толпа. Когда я спросил у прохожего, что здесь происходит, он ответил: «Разве ты не слышал? Поймали беглого раба, который убил одного из охранников. Сегодня его будут сечь кнутом до смерти. Даже сам царь будет присутствовать».
