— … когда потом ты всё-таки соизволила взять трубку и согласилилась встретиться со мной на следующий день в каком-то задрипаном кафе. Ты согласилась, а потом тут же написала сообщение, с требованием, даже не просьбой! — приехать туда немедленно. И я приехал! Мчался по пробкам словно придурок, по первому твоему зову, потому что мне было важно донести до тебя, что всё то, что ты услышала — полная хрень! Но приехав, увидел вместо тебя твою подругу, которая мне это всё рассказала. Про армию, какого-то плюгавого студента, с которым ты встречалась до меня. Даже фото показала.
— Постой… Светка? — глаза мои округляются. — Тогда я дружила только с ней. И только она одна знала о наших отношениях. Больше никто… Она постоянно советовала мне тебя бросить, и в тот день, когда я подслушала разговор твоих родителей о том, что я тебе не ровня, я убежала домой и на эмоциях всё ей рассказала. Она запретила мне идти к тебе на встречу в то кафе, убеждала не унижаться… и сама куда-то ушла… — произношу чуть ли не по слогам, переваривая оглушающую своим безумием действительность.
— То есть, хочешь сказать, что ты не знала, о том, что твоя подруга пришла ко мне вместо тебя?
— О, Господи, конечно нет! Я понятия не имела… И никакое смс о немедленной встрече я не писала! Я пришла как мы и договаривались в кафе на следующий день, но ты не явился. Я решила, что ты меня бросил. Из-за той девушки, о которой говорили твои родители. Что она подходит тебе больше, чем я, и прочее… Когда я расстроенная, да что уж — буквально убитая вернулась домой, Светка добила меня, рассказав, что видела тебя обнимающимся с какой-то блондинкой в "Адмирале". Я сложила два и два… Мне казалось, что всё так очевидно…
— Выходит, мне она сказала, что у тебя есть другой, а тебе — что у меня другая… Лихо она это всё провернула. Просто охренеть, — поднимается к кровати и обнажённым подходит к окну. Я вижу его только со спины, но замечаю, как он устало проводит ладонями по лицу, словно стряхивая наваждение. — И как я сразу не догадался, что она блефует. Всё же лежало на поверхности! Всё, мать твою, лежало на грёбаной поверхности!
— И я совершенно ничего не заподозрила… Я ей верила. Каждому её слову! — обмотав вокруг тела простыню, сажусь на край кровати. — Выходит, она просто нас развела. Намеренно!
— Хорошие у тебя подруги, ничего не скажешь. Хочешь сказать, что вы общаетесь и сейчас?
— Не то, чтобы часто, но… да, иногда видимся. Я же не знала, что она… — шепчу под нос и утыкаюсь лицом в ладони, разминая пальцами пульсирующие виски. — Господи, поверить не могу… Ведь всё могло бы быть совсем иначе. Вообще всё! — и может, говорить это сейчас не стоит и совершенно лишнее, но под влиянием эмоций я не могу держать это в себе. — Как же я страдала без тебя. Боже мой, как я страдала… Я думала, что ты меня предал. Обманул! Думала, что у тебя была другая всё то время, что мы встречались.
— И я думал то же самое, — Марк садится рядом, и я чувствую, что он ошарашен происходящим не меньше. — Думал, что ты просто… не знаю, убивала со мной время, пока ждала из армии своего дембеля. Когда я увидел в её телефоне ту фотографию, где ты целуешься с каким-то молокососом…
— Почему ты не позвонил мне тогда? Не нашёл? — убираю ладони от лица и, шумно дыша через нос, смотрю на его профиль. — Неужели ты не хотел убедиться, что всё это правда?!
— А почему ты меня не нашла, чтобы убедиться, что всё это — правда? — оборачивается. — Я ведь считал, что ты меня кинула! Кинула! Понимаешь? Бросила, даже не сама, а через подругу! По-твоему, я должен был бегать за тобой? Унижаться?
… и я понимаю. Понимаю, что виноватых искать бессмысленно. А обвинять друг друга в том, что каждый не смог переступить через собственную гордость, обиду и боль предательства — глупо.
— Кстати, — его взгляд снова становится настороженным, — я же написал тебе тогда сообщение с вопросом, правда ли это. Ты ответила, что да! И попросила оставить тебя в покое.
— Я ничего тебе не писала… Я вообще впервые слышу о каком-то там смс!
— Выходит, это тоже подстроила твоя подруга?
То ли недоверие в его голосе, то ли удивление… Впрочем, плевать. Я сейчас нахожусь не то, чтобы в шоке, скорее в прострации. Словно всё происходящее какой-то сюрреалистический сон.
Светка… Поверить не могу. Я даже не хочу знать, как именно она всё это провернула, меня больше интересует — за что она так со мной? Почему я даже на секунду не могла подумать, что она способна сделать что-то подобное?
Нет, в какой-то момент у меня возникали мысли, что она могла мне немного завидовать, потому что сама всегда мечтала устроиться в этой жизни за счёт богатенького мажора — как она их называла. Но чтобы вот так подло разлучить… Никогда! Никогда я не могла про неё такого подумать!
Она же была свидетелем моих страданий, знала, что я жду от Марка ребёнка — и молчала… Более того — оказывала мнимую поддержку!
Хочется прямо сейчас схватить телефон и высказать ей всё, что я о ней думаю! А лучше прыгнуть в такси, доехать до её дома и сказать ей это глядя в её бесстыжие глаза… Но тут же понимаю, что пороть горячку не самое верное решение.
Я обязательно скажу ей всё, но позже.
Перевожу взгляд на Марка — он сидит уставившись в одну точку, видимо, для него это всё тоже стало нелёгким откровением.
Я столько лет думала о нём плохо. Считала, что он мной воспользовался, оставил, променял на другую, а на самом деле…
— Марк… — касаюсь пальцами его колючей щеки и радуюсь, когда вижу, что он расслабляется. Черты лица становятся мягче. — О чём ты сейчас думаешь?
— Наверное, о том же, о чём и ты, — оборачивается на меня, и в его взгляде читается что-то такое… щемящее. Боль, разочарование, опустошение. Сожаление об упущенных возможностях. — Ты понимаешь, что всё могло бы сложиться совсем по-другому?
— Могло бы…
Он смотрит на меня. Смотрит долго… а потом обнимает, опаляя горячим дыханием висок.
— Мы могли бы быть вместе, ты это понимаешь? Каждый день. Совместные завтраки, путешествия… Всё могло бы быть совершенно иначе! Ты счастлива сейчас, скажи?
— Если ты о том, думала ли я о тебе все эти годы, то мой ответ — да. Даже больше, чём ты того заслуживаешь, Шелест.
Он улыбается, но не весело, скорее как-то горько и легко касается губами моей шеи.
— Я тоже думал о тебе. Постоянно… — поцелуи становятся откровеннее, нетерпеливее… и вот его рука уже стягивает с меня простынь. — Наверное, не было ни одного дня, чтобы я тебя не вспоминал.
Кусая губы, заставляю себя не думать о том, о чём думать сейчас не нужно. Пытаюсь выбросить всё лишнее из головы. Но…
— Марк… ты женат. Это всё неправильно. Ты же сам всё понимаешь. Твоя жена…
— Пожалуйста, я не хочу сейчас ни о чём говорить. А тем более о ней, — простынь соскальзывает с моего тела и падает на пол. — Я слишком долго тебя не видел. И так соскучился.
