— Неужели тебе ничуть не страшно? — с опаской выглядываю в иллюминатор и с тихим, молчаливым ужасом отмечаю, что мы уже достаточно высоко, и спрыгнуть, если что, не вариант ни фига. Отпрянув назад, жмурюсь до боли в веках. Слышу смешок Макса и злюсь на себя за трусость.
— Давай, пугливая, иди ко мне, — он отстёгивает ремень безопасности и усаживает меня к себе на колени. У мужика в кресле напротив от шока открывается рот, и запотевают очки. Да, вряд ли он когда-нибудь наблюдал подобное в бизнес-классе. Так-то! Знайте ивановских девчонок.
Обвиваю шею любимого, а он сладко целует, рукой ныряет под юбку и безошибочно находит центр моей женственности. Пару поглаживаний, и я уже мокрая, а наш сосед по салону, похоже, в предынфарктном состоянии.
— Мы здесь не одни, — пытаюсь утихомирить Макса, хватаюсь обеими руками за его запястье, а он недовольно зыркает на дяденьку.
— Ладно. Иди к той двери. Вон там, видишь, откуда стюардесса вышла? Беги, я сейчас приду.
Следующие полчаса мы бешено сношаемся за шторкой, отделяющей нас от реального мира, где всё тот же дяденька жалуется стюардессе на «подозрительные звуки». От страха быть застуканными в венах вскипает кровь, и адреналин стремительно уносит нас к оргазму. Эх, Минаева… Развратная ты девка.
***
Впервые за всё время мы с Максом очень много общаемся. Говорим о том, о сём, и вроде бы всё это мелочи, но так мы лучше узнаём друг друга и обнаруживаем, что у нас много общего. К примеру, нам обоим нравятся старые рок-группы и советские комедии. А ещё мы любим уют, заботу и поплавать. Не так уж и много, скажете вы? А для меня это целый мир. Потому что Макс один такой во всём мире. Один единственный, любимый и желанный.
Я висну на его руке, рассматриваю фотографии модных интерьеров в глянцевом журнале и потягиваю свежевыжатый сок через трубочку. Скоро Бали, океан, солнышко… И любимый мужчина рядом.
— Как тебе такой стиль? Нравится? Вернёмся домой, сделаю ремонт. Куплю трёшку по соседству и снесу на хрен стену. Как думаешь?
Мне становится безумно приятно, и бабочки, чтоб им, снова начинают порхать. Хоть и не понимаю смысла всех этих расширений.
— А зачем нам столько комнат?
— Ну как, зачем? Детей со временем нарожаем, расселим, чтобы не мешали, — он вроде как и шутит, но в то же время вполне серьёзен. А я тихо радуюсь тому, какой мужик мне достался. Он не боится ни ремонта, ни детей, и, судя по всему, скоро меня ждёт предложение руки и сердца.
Застываю взглядом на картинке с шикарным кольцом и глуповато улыбаюсь.
— Нравится? — Макс воспринимает мой ступор по-своему. — По возвращении закажу.
Я мотаю головой, обнимаю его.
— Не хочу. Ты же знаешь, я не ради украшений и денег… Я просто влюбилась.
— Знаю, конечно. Будь ты меркантильной сучкой, сейчас бы не летела со мной на Бали. Я бы трахнул тебя пару раз и забыл.
Откровенно и честно. За это его и люблю.
***
Вы знаете, что такое утопия? Что такое абсолютное счастье? Это когда ты, прилежная студентка родом из небольшого городишки, вдруг встречаешь мужчину мечты и отправляешься с ним на виллу у океана. Солнце, дикий пляж, безудержный секс и лишь одна мечта: чтобы всё это длилось вечно. О чём ещё мечтать?
— Ну, как? — Макс сунул тёмненькому пареньку деньги, и тот что-то быстро протараторив, так же быстро сбежал. Мы, наконец, остались одни.
— Очень впечатляет, — я бы выразилась покрепче, но Максу это не понравится. — Безумно красиво. Я даже моря никогда не видела, а тут океан… — судорожно выдохнула, когда его руки легли на мой живот и притянули к твёрдому телу.
— Я знал, что тебе понравится. Мы с Халимом здесь каждый год отдыхаем, — при упоминании имени его друга я невольно поморщилась. Только-только я начала забывать черноглазого араба и ту ненависть, что источает каждый его взгляд. Но, постойте… Он же не хочет сказать, что эль Хамад, чтоб ему пусто было, тоже приедет?
— А… Халим что, тоже будет здесь?
Макс пожал плечами, открыл дверь, ведущую на солнечную террасу.
— Если получится, прилетит. Если даже приедет, он нам не помешает. Они с девушкой заселятся вон туда, — указал пальцем на соседнюю виллу. — Пойдём искупаемся. Здесь сейчас никого нет, можно даже голышом, — блеснул белыми зубами и, по-варварски закинув меня на плечо, быстрым шагом направился к берегу. Я притихла, зажмурилась.
Только не это… Только не Халим. Ну вот зачем ему надо сюда припираться именно сейчас?!
Настроение было испорчено напрочь, но я, как умная девочка, решила не показывать своё недовольство. В конце концов, я здесь со своим мужчиной, а до остальных мне нет никакого дела. Как там говорится? Если не можешь что-то изменить, прими это? Вот и я приняла. Хоть и надеялась втайне, что араб всё-таки не приедет. Ну, правда, неужели у сына шейха не найдётся других дел у себя в Эмиратах?
Песчаный пляж, прохладная вода и объятия моего мужчины сделали своё дело, и я понемногу забыла о Халиме. Ужин на берегу под звёздами, с вином и морепродуктами, окончательно расслабил, и мы занялись сексом прямо у прибоя. Сегодня Макс был нежен, как никогда раньше — наверное, и на него повлияла тишь дикого пляжа, разбавляемая лишь шумом волн и нашими стонами: моими громкими и его хриплыми, с рычащими нотками.
Домой мы завалились уставшие и измученные. Наспех приняли душ, упали на шелковые белые простыни.
— Мне так хорошо ещё никогда не было, — прошептала, поворачиваясь к нему и обнимая за крепкую шею. — Ты самый лучший мужчина в мире.
Максим сонно угукнул, властно сгрёб в свои сильные объятия, и я с блаженной улыбкой провалилась в сон.
***
Утро наполнилось трелью каких-то неизвестных мне птиц, запахом кофе и чем-то сладким. Я лениво зевнула, потянулась и резко открыла глаза. Макса рядом не было.
И вроде бы пустяк, но сердце тревожно трепыхнулось. Отчётливо почувствовала что-то неладное. Быстро схватила халат и, накинув его на голое тело, вышла из спальни.
В воздухе витал запах кого-то чужого, и на коже мгновенно выступили мурашки. Что-то вроде защитной реакции.
Я уже знала, кто здесь. Вместе с тяжёлым запахом дорогого парфюма возник и образ араба. Его глаза, что выворачивают наизнанку, вынимают душу и превращают её в фарш. Я знала, что мне нечего бояться, понимала, что шейх ничего мне не сделает, но его аура подавляла даже сейчас, когда самого Халима рядом не было.
Я нашла их на террасе. Макс потягивал кофе, закинув одну руку за голову, рядом с Халимом сидела красивая темнокожая девушка, а сам араб выглядел вполне довольным. Однако когда я вошла, и три пары глаз переместились взглядом на меня, его лицо преобразилось. Будто в кипяток окунули. В костёр бросили. Будто кожу живьём содрали. В груди мгновенно всё сжалось, и стало нечем дышать.
