Максим поворачивает меня к себе, забирает турку и швыряет её в раковину.
— Тогда ты должна будешь кое-что уяснить. Я не буду прибегать по первому зову. Не буду возить тебя на острова. И иногда тебе придётся быть одной, когда я буду занят. Никаких истерик, никаких скандалов. Не бегать по ночам в бандитские клубы и всегда быть на связи. А если тебе захочется трахнуться с кем-нибудь другим, ты должна будешь вначале сказать об этом мне. Всё ясно?
Я поднимаю на него взгляд, внутри становится ужасно пусто. Кивая, даю согласие.
— Я готова.
Максим притягивает меня к себе, целует. Падая в пропасть, успеваю лишь обхватить его шею руками и прижаться к сильной груди, а он рывком отрывает меня от пола.
— Я так соскучилась, — шепчу ему в губы, обхватываю ногами и, запрокинув голову, закатываю глаза. — Ты мой наркотический дурман, любимый… — говорю это вслух или нет — не знаю. Потолок начинает двигаться, и я понимаю, что он несёт меня в спальню, жадно целуя шею и раздражая кожу своей жесткой щетиной.
Толкает ногой дверь спальни, и уже через секунду я оказываюсь на кровати, к которой меня придавливает его тело. Слышу треск белья, одурманенным взглядом смотрю, как он раздевается. Быстро, торопясь. Будто хотел этого так же, как я. С пуговицами не заморачивается, стаскивает рубашку через голову и, расстегнув брюки, даже не снимает их. Входит в меня одним быстрым движением и прибивает к постели целой очередью толчков.
Я запускаю пальцы в его волосы, сжимаю у корней и подаюсь навстречу звонким шлепкам. Максим прикусывает губу, скалясь, вколачивается между моих ног, а я чувствую, как накатывает горячая волна. Внизу всё сводит от сладкой, почти болезненной судорогой, и рот открывается в крике.
Когда его имя застывает на моих губах, Макс приподнимается, входит до предела, так замирает на несколько секунд. Ловит моё лицо своей ладонью, нажимает на щёки и, глядя мне в глаза, кончает. Прямо в меня.
Конец
