— Совсем немного, — морщит нос Марьяна. — Что? О чем ты думаешь? — она всем корпусом поворачивается ко мне и вскидывает красивые брови.
— Думаю, мне надо сравнивать счет, или прошлые разы засчитаны в мою пользу?
Марьяна вспыхивает. Бьет меня по груди кулачком.
— Это было всего два раза!
— Три, — вспоминаю о нашей первой, после рождения Полинки, близости. Тогда… два с половиной года назад я думал, что мы все преодолели.
— Три, — соглашается Марьяна. — Прости. Я… так больше не буду.
Ее слова звучат по-детски. Словно она обещает не лупить меня совком, а не динамить в сексе. Понимая это, мы оба смеемся.
К садику подъезжаем за пятнадцать минут до закрытия. Хаммер — классная тачка, но припарковать его в городе — большая проблема. Мне приходится немного покружить, прежде чем мы, наконец, паркуемся. А уже у самых ворот нас подкарауливают журналюги.
— Демид, привет! Ты за дочкой?!
— Сколько ей лет?
— Почему вы скрывали ее рождение?
Самому мне похрен на этих уродов. Я привык к вниманию. Но меня беспокоит, как ситуацию воспримет Марьяна. Перевожу на неё обеспокоенный взгляд, закидываю руку ей на плечи, прижимая к собственному боку, и оттесняю репортеров в сторону. Узнаю, кто из сотрудников нас сдал — в асфальт закатаю. Я зол, хотя вроде и был готов, что это рано или поздно случится.
— Вы живете вместе с мамой ребенка? Начинать ли нашим читательницам оплакивать уход с ринга не только великого спортсмена, но и одного из самых завидных холостяков?
Последний вопрос звучит нам уже в спину. Опускаю обеспокоенный взгляд на Марьяну и с облегчением выдыхаю. Потому что она смеется. Конечно, немного нервно и возбужденно, но ведь смеется же! Криво улыбаюсь в ответ и притягиваю ее к себе еще чуть ближе.
— Знали бы они, как давно я вне игры, да?
— Ну, их вопрос логичен. Последних пару лет с кем ты только не таскался, — сварливо замечает Марьяна.
— Ты же знаешь, почему так… — Останавливаюсь на ступеньках крыльца и перевожу на нее взгляд.
— Наверное, — неуверенно отвечает она и, не дожидаясь меня, толкает дверь.
— Мне никто, кроме тебя, не нужен.
Марьяна замирает, медленно оборачивается и, секунду помедлив, уверенно качает головой.
— Ладно…
— Ладно? — опять улыбаюсь я.
— Угу. — смущается она. — Пойдем уже.
Полинка дожидается нас в группе уже собранная. Она страшно счастлива от того, что мы впервые пришли забирать ее вместе с Марьяной. Быстро прощаемся со смущенным воспитателем и, подхватив Польнкину курточку, спешим к выходу.
— Эй, кексик, а хочешь с папой сфотографироваться? — спрашиваю, когда выходим корпуса.
— Сицяс?
— Угу. У нас же с тобой еще нет фото в садике. Марьян?
— О, нет! Не проси даже. Я не буду фотографироваться в таком виде!
— Давай! Не упрямься! Ты — красавица, и это не дело, что у нас с тобой нет совместных фоток.
— Что ты задумал? — вздыхает она, послушно прижимаясь к моему боку.
— Увидишь.
Беру Полинку на руки, делаю селфи на фоне ярких павильонов, придирчиво изучаю полученные кадры, выбирая из них лучший, и заливаю фото с Инсту. Марьяна, нервно кусая губы, молча наблюдает за моими действиями, но после прочтения моего комментария к фото, ее прорывает:
— На кого похожа? Ты не можешь всерьез этим интересоваться!
— Это еще почему?
— Потому что у меня нет шансов! Она же твой клон!
Смеюсь, сохраняю запись и прячу телефон в карман. Может, я и не оригинален, но выложив первое совместное фото с дочкой и любимой женщиной, я не нашел ничего лучше, чем поинтересоваться, на кого из нас малышка похожа. И да, у Марьяши нет шансов. Она права…
— Вот только не надо завидовать!
Марьяна закатывает глаза, качает головой и нерешительно оглядывается в сторону ворот, за которыми все так же торчат репорты.
— Ты уверен, что так будет лучше?
— На все сто. Доверься мне. Хорошо? — веду пальцем по мягкой, как бархат, щечке, тревожно вглядываюсь в глаза.
— Хорошо, — вздыхает она. — Пойдем?
Решительно киваю, одной рукой прижимаю к груди Полинку, другой — обнимаю Марьяну. Так мы и выходим под перекрестный огонь фотовспышек.
— Ты как? Не испугалась? — спрашиваю у Полинки, довольно отмечая про себя, что в погоню за нами никто не стал ввязываться. Получив свое — наши сенсационные кадры, эти ребята посчитали, видимо, что выполнили свой долг, и оставили нас в покое. По крайней мере, пока.
Полинка молчит и глядит в окно. Но прежде, чем я начинаю всерьез о ней беспокоиться, в разговор вступает Марьяна:
— Не волнуйся, она вообще не поняла, что случилось.
— Думаешь?
— Сто процентов.
Окей. Мне надо было это услышать. От нее. Именно сейчас. Киваю головой и включаю тихую музыку. Говорить больше ни о чем не хочется. Ближе к дому Марьяна не выдерживает и достает телефон.
— Что пишут? — интересуюсь я, скосив взгляд на экран.
— Конечно, то, что я и говорила! Дочка — вылитая ты, Демид. А еще поздравляют. И… сокрушаются, что такой горячий парень занят.
Не знаю, чего больше в голосе Марьяны — недоверия или злорадства. Кажется, мое нестроение не может стать лучше.
— Дай сюда, — смеюсь я, протягивая ладонь к телефону.
— Еще чего! Это даже интересно…
Ну, ладно. Пусть поревнует. Приятно ведь, черт возьми. Главное, чтобы это все не переросло в паранойю.
— Что думаешь делать завтра?
— Завтра я работаю.
— Да? Никак не пойму этот твой график, — бормочу я, сворачивая к дому. — Значит, у тебя дежурство?
— Угу. Ночное.
— А с кем?
— В смысле? С кем я буду дежурить?
— Ну, да.
— С Новиковым, Настей и еще тремя девочками, которых ты не знаешь. — Марьяна осекается.
— С Новиковым, значит, — повторяю я.
Марьяна иронично вскидывает бровь.
— Думаешь, после того, что между нами было, ему что-то светит?
— Это ты мне скажи. Помнится, после нашего прошлого раза ты пошла с ним на свидание.
Щеки Марьяны розовеют. Она открывает дверь, но перед тем, как выйти из машины, все же оборачивается и говорит:
— У нас с ним ничего не было. Вообще ни с кем не было.
Ладно. Я придурок. Пусть… Но мне, блядь, нужно было это услышать. То, что я ее единственный мужчина — мой чертов фетиш.
