— Чтобы нормально потрахаться?
Марьяна кивает и со стоном прячет пылающее лицо в ладонях:
— О боже, я ужасная мать… Я знаю.
— Истинное чудовище, — шепчу я, чуть сбавляя скорость и обхватывая ее бедро ладонью.
— Ч-что ты делаешь? — всхлипывает Марьяна.
— Делаю тебе хорошо.
Скольжу пальцами чуть выше. Еще, и еще. Туда, где раскаленная влажная плоть обжигает мои прохладные пальцы. Стонем в унисон. Марьяна чуть съезжает вниз по сиденью. Бесстыже раздвигает колени, облегчая мою работу. Каждый раз, когда я вижу ее такой — благодарю господа за то, что наш первый раз не превратил мою девочку в ледышку, несмотря на все мои старания. Вот где была бы потеря потерь. Раздвигаю влажные складочки, Марьяна всхлипывает. Дергает бедрами навстречу моей руке. Юбка платья сбилась в районе талии, и она выглядит ужасно помятой. Марьяна… не юбка, как вы, должно быть, подумали. А еще горячей, как ад. На мгновение отвлекаюсь от дороги, убегающей под колесами, и впиваюсь взглядом в лицо жены. Её ресницы опущены, на висках и над губой собрались бисеринки пота. Чуть влажные от испарины волосы упали на лоб и слегка завились. Что ж… похоже, нас ждет занятное времечко. Я помню, какой чувствительной стала Марьяна, когда кормила Полинку. Однажды, прямо перед тем, как она меня выставила, я довел ее до оргазма, просто лаская грудь. Гормоны — такие гормоны.
Воспоминания захлестывают меня, и на несколько секунд я забываю о том, что планировал сделать. Удивленная и разочарованная моей заминкой, Марьяна открывает глаза и поворачивается ко мне. Ее аппетитная увеличившаяся из-за беременности грудь возбужденно вздымается, и я снова залипаю.
— О чем ты задумался? — спрашивает она, смочив языком пересохшие губы.
— Да так. Вспоминаю, как ты кончила со мной в первый раз.
— И что же? Хочешь повторить? — в ее глазах скачут игривые бесенята, и я не могу упустить случая, чтобы тоже её немного подразнить:
- Подумываю над этим.
— Над чем же тут думать? — Марьяна ерзает, прижимается к моим пальцам тесней.
— В прошлый раз ты прогнала меня как раз после этого.
— Какой же глупой я была, правда?
Я возобновляю ласки рукой, отчего гласные в словах Марьяны обретают какую-то новую, обычно несвойственную им протяжность. На мой член ложится ее ладонь. Шиплю и с шумом выталкиваю из легких воздух. В общем, когда мы благополучно, сделав круг по третьей улице, тайком, как два воришки, паркуемся у черного хода в собственный же дом, страсти раскаляются до предела. И все, что я планировал, пока мы ехали, отходит на второй план. На прелюдию просто не остается терпения. Марьяна наклоняется, чтобы стащить с себя обувь, и на этом все… Все! Подталкиваю ее к трюмо, задираю юбку на спину, высвобождаю член и без всякой подготовки в нее толкаюсь, заставив сильнее прогнуться. И это просто охренительно. Видеть в отражении зеркала, как ее лицо меняется от накатывающего удовольствия, как мягко покачивается ее грудь от моих толчков. Но мы так накалены, что это не может продолжаться вечно. Я взрываюсь в ее тесных тугих глубинах в тот же миг, как улетает она сама. Это невозможно прекрасно, да. А еще мало… очень и очень мало, после всего. Медленно выскальзываю и тяну Марьяну за руку к лестнице. Я хочу ее снова. И снова… И снова. Мы идем в душ, быстро моемся и возвращаемся в спальню. Мы так спешим, что даже не вытираемся толком. Не отпуская моего взгляда, Марьяна развязывает узел на полотенце и опускается на постель. Откидывается на локти, сдвигается ближе к изголовью и приглашающе разводит ноги в стороны. Ну, я тоже не дурак, чтобы отказываться от такого приглашения. Сажусь рядом. Закидываю сначала одну точеную ножку на плечо, затем другую… Накланяюсь ниже, опаляю дыханием плоть, но в последний момент сбиваюсь с курса. Потому, секс сексом, но… Там, внутри, мой малыш. И я почему-то уверен, что это будет мальчик. Еще совсем недавно эта новость вогнала бы меня в панику. Потому как, ну, что я знаю о воспитании мужчин?! Но сейчас, к удивлению, я не чувствую ничего, кроме абсолютной уверенности в правильности происходящего. С помощью Марьяны я будто сбросил с себя оковы. Ей каким-то чудом удалось убедить меня в том, что я действительно чего-то стою. И не только как спортсмен. Она так радуется за меня, так гордится каждым моим достижением, что даже если бы я захотел, не сумел бы ее разочаровать.
— Тук-тук… Это я, сынок, твой папа. Немного поздно я представляюсь, да? Ты ведь уже успел со мной познакомиться…
Марьяна хрюкает, понимая, куда я клоню. Ее живот дрожит от смеха. И, наверное, от миллиарда других эмоций и чувств, которые плещутся на дне ее глаз. Любви… нежности… страсти.
Моя любовница, моя соратница, мой самый лучший друг… Как хорошо, что я не сдался, не опустил руки и в конце концов добился таки своего. Что давало мне силы? Не знаю. Я упертый сукин сын, да, спросите кого угодно…
— Тук-тук, папа. Это я, твой сын. У мамы в животике мне сытно, тепло и спокойно, а до тебя мне пока дела нет… Так что хватит болтать! Займись делом, папа. Пока не пришла моя неугомонная сестра…
Такого приказа я просто не могу ослушаться. Опускаюсь ниже… еще ниже, касаюсь смеющимися губами напряженного бугорка, втягиваю в легкие аромат Марьяниной страсти и окончательно теряю голову.
Конец
