— Очень жаль. Поднимемся выше?
— Да, пойдем. По крайней мере, прогуляемся.
Вампиро ступили на мягкую лесную подстилку из ковра прошлогодних иголок, и направились вверх по склону.
— Бывали разногласия?
— Представь себе. Мне тоже приходилось отказывать. То были совсем запущенные случаи.
Несколько минут они карабкались вверх и остановились прислушаться.
— Черт возьми, и что же ты делал?
Дон Мортум на мгновение всмотрелся в лицо брата, но так и не ответил.
— Хорошо, допустим это не мое дело. Неужели не боишься? Нет, мсье, вы не так меня поняли. Не за себя. За семью?
— Они всегда истощены, — сухо констатировал Джузеппе, которого что-то привлекло. — Гляди, вон там, на стволе. Видишь?
— Похоже на лишай…
Вампиро приблизились к ели и осмотрели серую кору, словно обожженную прикосновением факела, хотя следов пламени нигде не было видно. Она словно обесцветилась под воздействием некоего реактива.
— Они оставляют метки?
— Нет. Это что-то новое.
— Безлунная тьма, а вдруг это ловушка?
Джузеппе вскинул голову и резко обернулся к дому, почувствовав угрозу тем, кто остался позади. Впрочем, он быстро успокоился.
— Мы бы это поняли гораздо раньше.
Вампиро посмотрели по сторонам, выискивая возможную угрозу, но тишина была им ответом.
— Должен заметить, здесь красивые места.
Вся напускная футровская манерность Луи куда-то испарилась.
— Потому здесь и живу, — отозвался Дон Мортум.
— Может быть я последний скряга, — начал Луи и осекся, увидев ироничный взгляд брата. — Ладно, признаю. Жлобов подобных мне еще поискать. И все же. Я бы вложил приличные деньги, лишь бы ты не встречался с этими визитерами. Подумай, может составишь мне компанию во Флории? Твоему мальчишке надо получать образование.
— Это не дает мне покоя. Мне тяжело жить в толпе, и я не хочу навредить сыну.
— Решайся, Джузи, — Луи протянул руки, обхватив Демерона за плечи — братьям надо держаться вместе. Мы все сможем! Не хорони себя заживо!
— Вернемся к этому позже. Нам еще надо найти этого несчастного.
— Тьма с тобой, идем! Поговорим с твоим попрошайкой!
Вампиро вскарабкались намного выше этого места, прежде чем на еловом стволе началось какое-то движение. Морщинистая кора искривилась, упростив рисунок до ломаных линий, сливающихся в объемные многоугольники, растущие в размерах и искажающие фактуру дерева, постепенно меняющую тональность до темно-графитового цвета. Процесс постепенно ускорялся и на дереве образовался нарост, поблескивающий острыми кристаллическими гранями. Его нижняя часть стала вытягиваться к земле, словно острый нож, и, вонзившись в нее, расширилась в стороны и раздвоилась. С каждой секундой угловатая форма усложнялась, наливаясь объемом и дробясь на большее количество граней, словно невидимый ювелир отсекал от нее лишнее, пока отдаленно не стала похожа на фигуру человека, прислонившего ладони к ели с большим бледным пятном на стволе.
Неуклюже опустив то, что у людей называют руками, фигура шатнулась назад, сделав неестественный шаг с прямыми коленями, как бывает у впервые вставшего на ходули. Развернувшись на месте, она согнулась и по ее поверхности пошла рябь, сглаживающая силуэт, дробящая и уплотняющая сеть граней, подчиненных форме треугольника. Затем еще и еще раз. Изменения происходили все быстрее, а интервалы между ними становились короче. Казалось, что это будет продолжаться вечно, пока в какой то-то момент то, что стояло под сенью ветвей, не явилось копией человека, одетого по последней моде в темный футровский костюм.
Он повел плечами, посмотрел на ладони, согнул и выпрямил ногу, и повернул голову в ту сторону, куда поднимались вампиро. Не произнося ни звука, мужчина начал спускаться вниз, а его раскачивающаяся походка постепенно совершенствовалась, приобретая грациозность.
* * *
В этот прекрасный солнечный день было сложно поверить в то, что совсем недавно празднование дня рождения закончилось столь драматичными событиями. До сих пор еще никто не осмеливался так дерзко и подло бросать вызов Миллениум, прикрываясь маской неизвестности и оставаясь безнаказанным. Многие сомневающиеся носили на языке не заданный вопрос — неужели Дон Норозини теряет хватку?
Жизнь, конечно, шла своим чередом. Большая часть семей выразила скупые соболезнования и вернулась к своим делам, и о случившимся ранее напоминали лишь траурная драпировка, скрывающая громоздкие украшения замка, и нарочито мрачные лица прислужников, окруживших одинокую всадницу со всех сторон, едва она приблизилась к резиденции Анзиано.
Эмира Трен отдала свое оружие и с независимым видом расхаживала вдоль стены, поглядывая на барельефный череп каждый раз, когда проходила мимо. Ожидание Франческо затянулось, и она позволила себе обратить внимание на статного незнакомца, прислонившегося к грубой фортификационной кладке. Какая-то особенная деталь, неуловимо ускользающая от проницательной леди, отличала его ото всех вампиро, увиденных ею ранее.
Привыкнув действовать решительно, она направилась в его сторону и, не позволяя холодному официальному тону испортить первое впечатление, обратилась к нему напрямую:
— Если Дон Норозини не желает меня видеть, то, возможно, вы скрасите мое ожидание?
Молодой человек выпрямился и кажется, немного смутился. Наверное, он впервые встретился с таким напором.
— Маргад Георг Алехо Гранд к вашим услугам.
— Расскажите, как себя чувствует Велия?
— Заперлась в комнате. Это все, что я могу вам сказать.
— Это тяжелое испытание.
Лицо молодого человека не отражало на себе каких-либо чувств, и, тем не менее, Эмира уловила тень равнодушия. В пустых глазах идальго не было ни капли эмпатии.
— Когда-то нам всем пришлось пройти через это. Я хочу помочь вашей семье.
— Весьма кстати, — заметил спустившийся к ним Франческо, — рад тебя увидеть, Эмира.
— Я уверена, мы еще встретимся при иных, более подходящих обстоятельствах, — обратилась девушка к Маргаду, и тот изобразил учтивый полупоклон.
Поднимаясь к нижнему этажу замка, леди задалась закономерным для илинийца вопросом:
— Как получилось, что у него эспаонский акцент, но северное имя?
— Нарекли в честь деда по материнской линии.
Франческо уловил особые нотки в ее голосе и, подумав, добавил:
— Мне рассказала об этом его невеста.
Разумеется, Аэрин никогда не сообщала ему ничего подобного, хотя это не отменяло сам факт подбора имени идальго.
Эмира кивнула и замолчала.
Ее проводник повернул в глубину сада, и по его плечам и голове заскользили тени от балок перголы, выводящей к семейному склепу, где у отворенной ограды скучала пара рослых прислужников, вооруженных фузеями. При виде Эмиры они выпрямились и прекратили обсуждать любимые сорта винограда, передающие характер и красоту южных земель.
