Выстраивая предположения, какой чудовищной силой необходимо обладать, чтобы сдвинуть и опустить на пол такую тяжесть, Маргарита встала на плиту, не спеша заглядывать внутрь. Она не могла ошибиться: здесь проходила Эмира, и опасным знамением витал дух пролитой крови, застывшей на бледном камне немым свидетельством насильственной смерти. Зажимая рукой рот и дрожа от омерзения, девушка наклонилась над гробом, безуспешно пытаясь разглядеть дно.
Какое же ужасное преступление влечет за собой столь бесчеловечное наказание? Каким жестоким должен быть палач, чтобы провести подобную казнь?
Словно в ответ на ее вопросы, по ровной глади жижи пробежала волна, и где-то внутри началось неясное движение.
Она отшатнулась прочь, когда, разорвав образовавшуюся пленку, наружу вылезла липкая от крови рука, нащупывающая край. Затем появилась вторая, и костлявые пальцы схватились за гроб как за бортик ванны, из которой выплескивалась гадкое вещество, стекающее на пол. Тошнотворно и неторопливо над поверхностью поднялась обтекающая слизью голова, а следом за ней истощенное тело. Нечто село в своем собственном гробе и, роняя густые капли, глухо падающие на плиты, сделало хриплый вдох и зашлось противным отхаркивающим кашлем.
Не в силах издать какой-либо звук, Маргарита медленно отступала, чувствуя, как в груди бьется испуганное сердце и, надеясь, что существо не обернется и не увидит ее. Еще долго время, заставляя замирать в темноте, до нее доносилось эхо от пробудившейся твари.
* * *
— Живописное место! — Улыбнулся Маргад, полной грудью вдохнул душистый воздух и с наслаждением выдохнул. — Я давно хотел увидеть Domus consilium.
Вилла действительно притягивала взгляд, и пока прислужники переносили багаж и распрягали лошадей, девушка осматривала окрестности.
Со стороны севера весь обзор закрывал тихо шелестящий фруктовый сад, занимающий, по-видимому, несколько акров. С запада, пересекая светлый лес между подножиями холмов, пролегала извилистая дорога, по которой они приехали сюда, а на юге поле морщинилось волнистыми складками, переходящими в овраги, поросшие кустарниками и уводящими взгляд на восток, пока еще скрытый самой виллой и двумя рядами кипарисов, высаженных вдоль главной аллеи. Отсюда через просветы листвы было видно широкое крыльцо и нависающая над ним оранжевая черепичная крыша.
— Пойдем? Ты, наверное, устала?
— Не так сильно, как могла бы, — обнимая его локоть, ответила дава. — Отсюда видно море?
— Да, я слышу плеск волн.
Маргад повторно улыбнулся, не позволяя клыкам блестеть на солнце, и увлек Аэрин за собой. Она не сопротивлялась, но и не подстраивалась под его шаг, заставляя молодого человека идти в комфортном для нее темпе.
Миновав аллею, они свернули на выложенную плоским камнем дорожку и обошли главное здание виллы, выстроенной по форме прямоугольника в новоцурийском стиле с многочисленными тонкими колоннами, подпирающими периметр крыши, и создающими тенистую галерею.
Вынырнув из густых зарослей декоративного кустарника, пара ступила на ровную полукруглую площадку, украшенную древними статуями в складчатых одеяниях и мраморной балюстрадой с восточной стороны. Как и иные многочисленные детали этого места, не присущие современной Илинии, подобные символы ушедшей эпохи наводили на мысль, что строительством руководил лично Дон Норозини.
Маргад подвел ее к самому краю, где был сервирован стол на две персоны, покрытый ослепительной скатертью, чьи края колыхались под порывами бриза. Отсюда открывался потрясающий вид на безмятежное темно-синее море, простирающееся до горизонта и мгновенно захватившее все внимание девушки.
— Говорят, если долго смотреть, то можно увидеть Эспаон, — пошутил идальго.
Аэрин не хотела показаться замкнувшейся в себе, и они устроились напротив друг друга. Подошедший прислужник наполнил их бокалы и подал первое блюдо. Настала очередь Маргада ухаживать за дамой, благосклонно принимающей его знаки внимания и, поддерживающей светскую беседу в то время, когда ее мысли находились за горизонтом.
Она не собиралась мириться со своим положением, и как бы ни старался молодой человек, он оставался для нее чужим и холодным терийцем, однажды снявшим маску темпераментного Гранда. Такие люди редко меняются, и что гораздо важнее — как правило, не в лучшую строну.
Что до нее, то происшествие на дне рождении Велии закрепило желание покинуть Илинию. Какие бы красоты не открывались ее взору, какую бы охрану не выставил Норозини, это ровным счетом ничего не значило. Никто не мог дать гарантий ее безопасности или сохранности чести.
Маргад? Аэрин посмотрела на него поверх бокала. Найдет себе новую игрушку, как только сломает старую. При необходимости Элизабет подарит ему еще, в красивой обертке шелковых платьев. В ее глазах он был заигравшимся мальчиком, способным применить силу к несговорчивым дамам.
Дава улыбнулась очередной шутке, но не слишком искренне и без энтузиазма, выстраивая между ними невидимый барьер, не позволяющий рассчитывать на нечто большее, чем светская беседа.
— Не переживай за Велию. Вот увидишь, все наладится.
— Никто не знает, кто стоит за нападением, и какие цели преследует. Даже Анзиано не называет круг подозреваемых. А если он просто ждет нового нападения, чтобы найти правду? Этот переезд может, как вывести нас из-под удара, так и подставить под него.
— Возможно, — смакуя вино, отозвался Маргад.
Он выдержал паузу, подчеркивая начало нового этапа разговора. Девушка заметила едва заметное дрожание пальцев идальго и мысленно вздохнула: «Сейчас начнется».
— Пока я рядом, тебе нечего бояться.
«Настало время для снижения его самооценки» — решила Аэрин.
— Ты сам в это не веришь.
Маргад усмехнулся.
— У меня есть все основания так считать. И кстати, раз зашла речь, у меня хорошие новости. Я не показал тебе кое-что важное.
Он встал и галантно предложил ей руку.
— Будем считать, ты меня заинтриговал, — мрачным тоном отозвалась она, позволив ему захватить инициативу.
— Здесь можно с удовольствием проводить время, не находишь? — Заметил он, указав широким жестом на окружавшее их великолепие. Ты это заслужила.
— Мне бы твою уверенность, — продолжая начатую линию скептицизма, ответила дава.
— Я думаю, она появится. Смотри.
Они встали у начала аллеи с южной стороны виллы, где Аэрин ощутила чудесный запах родной земли и прилив новых сил, жизнерадостно наполняющих ее снизу вверх и растекающихся по телу приятным теплом. Она пригляделась к заботливо подвязанным к вбитым палкам саженцам. Их недавно полили, и свободно рассеивающаяся влага разносила по воздуху живую память об Эспаоне.
Забыв обо всем, дава погладила листья и кору, вдыхая испарения и наслаждаясь каждым мгновением. Ее не интересовало, о чем думал Маргад. Собственно, пусть считает, что удивил ее, поскольку это было не далеко от истины.
