Пока шла подготовка к вскрытию, вампиро успел подняться и выйти из церкви. Вдохнув прохладный воздух, бодрящий ледниковой свежестью и посмотрев на звезды, сверкающие алмазной пылью на бархате неба, он совсем забыл про время. Спохватившись, Дон Мортум взглянул на часы.
— Два часа ночи, — произнес он вслух и вернулся в крипту.
— Признаюсь, я думал ранее, будто это убийство. Теперь же убежден в обратном. Все указывает на сердечный приступ, — поделился он своими умозаключениями с Жаном. Святой отец выразительно вывернул карманы.
— Хотите спросить, его не ограбили? Нет, Святой Отец.
И в доказательство своих слов Джузеппе показал в сторону найденных предметов, горсткой лежащих на углу столешницы. Среди них выделялся толстый кошель.
— Их нужно занести в опись. Когда закончите, мне понадобится ваша помощь. Будет много крови.
Священник продолжал смотреть на него и вампиро объяснил:
— Мне нужно извлечь сердце. Зачем оно мне? Хочу убедиться в правильности поставленного диагноза. На этот раз все немного иначе. То, что я вижу, в значительной степени отличается от обыкновенного приступа.
Разумеется, он умолчал о странном белесом пигментном пятне на коже, как раз напротив вышеназванного органа. Как будто кто-то насыпал на кожу алебастр или пролил белила.
Клирик переложил тряпки на стол, сложил ладони в короткой молитве, упоминающей о смирении в Доме Ликов, и подал знак: начинайте резать.
Пока шла операция, мужчины сохраняли молчание. Дон Мортум отметил про себя, какими неестественно белыми были ткани в грудной полости несчастного. Чем бы это можно было объяснить? Да и мерзкое на вид сердце, обросшее противным жиром, выглядело весьма сомнительно.
— Да, так и есть. Сердечный приступ… Уважаемый Жан, я промою инструменты, а затем сердце.
Через четверть часа сердце было помещено в склянку и залито бальзамическим раствором. Отмывая руки, вампиро показалось, что на его пальцах появились бледные пятна. Списав это на блики от воды, он тщательно вытер руки и инструмент. Святой Отец вновь взял в руки перо, а Джузеппе принялся деловито и обстоятельно укладывал инвентарь в сумку, продолжая беседу:
— Нет, этот человек умер не от преступной руки. У меня нет причин обманывать вас.
Вампиро проследил за серией жестов, повторяющих, должно быть, муки ревности.
— Очень похоже. Признаюсь, я рассматривал такой вариант. Любая женщина в первую очередь подумала бы о яде. И все же здесь другая картина.
Убрав за собой и оказав услугу Жану, перенеся невостребованные сосуды, он тепло попрощался и быстрым шагом направился к дому.
Его мысли не хотели покидать рассуждения о странном пятне на коже и пораженном сердце. Не желая тревожить супругу, за долгие годы привыкшую к его роду деятельности с внезапными уходами и возвращениями, он поднялся в кабинет и расположился на софе, где забылся тяжелым сном.
* * *
Через окна покачивающейся кареты человеку в маске было видно бесконечно высокое ночное небо, украшенное россыпью перемигивающихся звезд Небесного Пути и сияющими в лунном свете перистыми облаками. Едва родившиеся полумесяцы пронзали их рогами, смотрящими влево, а посеребренные окрестности приобрели загадочный и мистический вид. Даже поросшие виноградом узловатые ветви аккуратных пиний, выстроившиеся вдоль дороги, сплетались в призрачные кружева и образовывали причудливые узоры.
Эти места напоминали ему о прошлом. Именно здесь, во времена существования королевства Наполии, он принял новое имя и впервые испил крови, добровольно взвалив на себя непомерную тяжесть проклятия. Молодой человек, совсем недавно поднявший голову, еще не умел планировать свое будущее и расплатился за недальновидность. В те времена он нуждался в союзниках и огромном количестве знаний, которых у него не было. Будь он терпеливее, как и полагается всякому вампиро, и Илинией правила бы лишь одна семья, а страна не напоминала бы лоскуты, кое-как сшитые дипломатическими договорами, рвущимися при попытке перетянуть это одеяло на одну сторону.
Подобно пращурам, передававшим из рук в руки полную чашу, пустеющую к концу почетного круга, вампиро разделили темный дар, объединивший немногочисленных союзников и позволивший обрести неестественную силу и ловкость кондотьеру бриатского происхождения, в последствии основавшему семью Сагро. Помнил ли Джакоб, от кого наследовал земельные владения? Имел ли представление о человеке, взявшем на себя руководство военными действиями и подавившем крестьянские бунты при становлении нового порядка? Легендарную жестокость Кристофера неоднократно упоминали в летописях, описывающих лишь известные события. Оставалось догадываться об истинных масштабах его бесчеловечных преступлений. Это был страшный человек, которого стоило опасаться. Однажды, во время спора его убила собственная дочь, отказавшись выходить замуж за отпрыска Парадис. Если бы он не был так стар, то ее голова украсила бы одну из пик на крепостной стене. Оливия боролась и с братом, но тот сумел перехитрить ее. Без всякого сомнения, Эмира с детства вдохновлялась образом смелой девушки.
Хаос. Пожалуй, самое близкое определение того, с чего все началось. Его собственноручно описанный кодекс не принес столь желанных плодов и, как и дуэльный кодекс, был лишь голой теорией, не имеющей жизненной силы. Как можно ограничить и дисциплинировать тех, кто еще вчера был отребьем общества, зачастую безграмотным и годами копившим злобу на аристократию? Конечно же, стопка бумаги была для них чем-то бессмысленным и ничтожным по сравнению с остротой шпаги. К власти рвались, не выбирая методов при низложении соперников. В свою очередь молниеносное распространение проклятия заставило создать первое заседание большого совета. Пафосное название не совпадало с реальным содержанием: форум разительно отличается от первого сборища, больше похожего на встречу старых знакомых, по какому-то странному стечению обстоятельств захвативших богатства вчерашних хозяев и дерзко претендующих на власть. Самую первую встречу, на которой решалась судьба вампиро, провели в погребе сгоревшей винодельни.
Воспоминания о том, как он учился плести интриги и заговоры, как через прислужника нанимал убийцу для устранения Дона, чье имя затерялось в череде смертей, и на один шаг приблизился к своей цели, сейчас вызвали скупую ностальгию старика, пережившего своих детей, не послушавших невозмутимого мастера.
Для сохранения способности принятия взвешенных решений, ему пришлось абстрагироваться от страстей, перебороть жажду, и воспользоваться дарами начавшейся эпохи просвещения, чтобы постичь загадку появления проклятий, одно из которых изменило его жизнь. Благодаря этому поступку он сумел сохранить и приумножить то немногое, что у него тогда было. Игнорируя крупные конфликты, и тщательно выбирая союзников, он сумел пронести через годы тот громадный опыт, который был недоступен остальным семьям. Его имя и фамилия постепенно набирали в весе, а сама Миллениум, породнившаяся с Сагро в третьем поколении, была на особом положении.
