— Какая семья ее преследует? — Убежденный в правильности своих выводов, спросил старший клирик.
Аэрин испуганно вскинула голову, разом подтвердив его опасения.
— Миллениум, — неохотно ответил Торе, который не мог промолчать или, тем более, соврать.
Брат Поллий понимающе вздохнул.
— Они не осмелятся пойти против Ликов. Вы правильно поступили, уважаемый Торе. Никто не обеспечит вдове более надежного покровительства, чем Купол. Входите, и найдите утешение в милости Ликов.
— Воистину, — отозвался Торе.
Приор выделил им две комнатушки на втором этаже пристройки и озаботился накормить визитеров, не смотря на миновавшие часы вечерней трапезы. Устроив их, Поллий пересекся взглядом Торе.
— Не откажите в просьбе о посещении храма.
— Ключи всегда при мне. Идемте, брат.
Клирики вышли под открытое небо и направились к старинному костелу, украшавшему эту часть Латероля. Бросая мимолетные взгляды на младшего по сану, приор заметил напряжение, сковывавшее немного резкие движения Торе. Его бесстрастное лицо наводило на размышления о соответствующем Лике, должно быть, полюбившемся ему паче иных. И тем более от внимания не укрылась внутренняя боль, которая не могла быть вызвана лишь одним сопровождением вдовы. Что могли увидеть эти покрасневшие от пыли глаза, отражающие пламенеющий закат, если в них угадывалась израненная душа, стремящаяся найти покой?
Все время, пока Торе стоял пред алтарем, Поллий задумчиво перебирал четки и размышлял над акцентом собрата. Был ли он в прошлом одним из тех солдат, что сейчас разрушали размеренную жизнь города, но в конечно счете избравшим иной путь?
— В ваш храм поступают пожертвования от Миллениум? — Тихо спросил Торе, закончив молиться, как думал Поллий.
— Как и от Ромской Курии. Его Высокопреосвященство кардинал Клемео родился неподалеку от этого храма и здесь начинал свою службу. Мы независимы от кровожадных семей.
Торе в молчании склонил голову, но от приора не скрылся выдох облегчения.
— Слава Ликам.
Они покинули резные своды и оказались во власти незаметно подкравшейся ночи.
— Желаю вам хорошо выспаться.
— Благодарю вас, приор, я нашел утешение в ваших словах.
Говоря это, Торе не знал, как изменится обстановка в ближайшие часы. Укладываясь на узкую кровать, он и не думал, что его сон будет прерван барабанным стуком в дверь прихода.
С большим трудом воспринимая происходящее не как кошмар, а как неприглядную явь, архиагент поспешно натянул на себя одежду и тихо постучал в дверь Аэрин.
— Кто там? — Донесся испуганный голос девушки.
— Твой друг. Собери чемодан, а я уточню причину шума.
Спускаясь вниз, клирик уже слышал неразборчивое илинийское бормотание. Свет свечи касался взволнованного мужчины в мятом камзоле и всклоченными волосами, оставляя его ноги в густой тени. Мелькающие в отчаянной жестикуляции руки, отбрасывающие на стены причудливые тени, дополняли картину неожиданного визита.
— Что случилось? — Уточнил Торе у послушника.
— Синьор говорит, к нему ворвались эспаонцы.
— Интересно, — мгновенно взбодрился клирик, — где они сейчас? — Обратился он к господину.
— На постоялом дворе! Они уже перевернули там все! — Запричитал темпераментный гость.
— Это в квартале отсюда, — пояснил послушник.
— Что им нужно?
— Они кого-то ищут! Падре, скажите, что нам делать?!
— Вы уже послали за приором?
— Да, брат.
— Хорошо, мне пора идти.
Не тратя более времени на разговоры, Торе вернулся к Аэрин и, захватив скудные пожитки, выбежал с ней на улицу.
— Сюда! — Решительно сказал он, направив девушку в сторону амбара.
Спотыкаясь о невидимые ступени и радуясь плотным облакам, скрывшим луны, он вывел ее в подворье и огляделся. Именно здесь он заприметил поленницу, когда вел коня к привязи.
— Спрячься! — Велел он ей и убежал во тьму.
Прижавшись к колючим поленьям, скрывающим ее от случайного взгляда человека с факелом или фонарем, ничего не понимающая Аэрин вслушивалась в бешеный стук сердца и свое прерывистое дыхание. Неужели это из-за нее? Неужели кто-то продолжает ее преследовать?
Раздался шорох и знакомый голос позвал:
— Аэрин. Выходи.
Девушка осторожно выглянула и всмотрелась в очертания Торе.
— А где конь?
— Его нет, — последовал ответ через короткую паузу. — Идем так.
— Куда? — Дрожа от озноба, уточнила дава, хотя на самом деле, она целиком и полностью доверяла ему свою жизнь.
— Я видел карету за ближайшем домом.
Он указал рукой на угадываемые в ночи очертания крыши с печными трубами.
— Ты уверен?
— Другого варианта нет.
Девушка не стала больше спорить и позволила увести себя во мрак, вздрагивая при каждом звуке.
Ее силуэт мгновенно растворился в темноте, и почти сразу от стены основного здания прихода отделилась ожидавшая этого момента фигура. Ее очертания могли принадлежать лишь брату Поллию, поспешно занявшему позицию у поленницы. Сложно представить, что именно он делал под покровом ночи, но он вырос, плечи и все тело существенно сузились, а конечности стали тоньше, приобретая хрупкую изящность. Связавшись из безлунной черноты, отросшие волосы покрылись мрачной вуалью и девушка, внешне неотличимая от Аэрин осмотрела свои тонкие пальцы.
Неподалеку послышался глухой перестук копыт и к поленнице приблизился Торе.
— Аэрин? Все в порядке?
К облегчению клирика, девушка взяла себя в руки и перестала паниковать, цепляясь за его рукава.
— Если они знают, куда мы идем…
— То они ждут нас на севере. Свернем на западную дорогу.
Клирик подхватил легкое тело, посадив даву в женское седло, и вывел коня с подворья. Избегая дорог, контролируемых солдатами Протектората, он прокладывал путь между домами, ориентируясь больше по силуэтам крыш, чем по иным ориентирам. Держа в уме общее направление, Торе плутал по пригороду, пока, наконец, не нашел поворот на проселок.
Оставив позади себя Аэрин, клирик подобрался к обочине и осмотрелся. Дорога была пуста.
— Есть шанс… — Пробормотал он и повернулся. — Выступаем.
Не говоря ни слова, Аэрин тронулась и объехав Торе, пустила коня вскачь, оставив позади себя недоумевающего клирика. Растерявшийся архиагент вышел на середину дороги и смотрел ей вслед, пока она не скрылась из вида. Прошло пара минут, прежде чем он направился следом за ней, гадая о причинах ее бегства.
