— Хорошие сведения. Ты бы не придумала такое.
Разговор не мог продолжаться вечно, и это все прекрасно понимали.
— Как вы поступите со мной? — позабыв страх, спросила невольная узница.
— Ты была нам полезна, — через паузу решила Эмира. — В прошлом ты часто плела интриги, и я не могу положиться на тебя. Мне известно, почему у тебя так много украшений. Ты покупала их, когда губила очередную прислужницу, мешавшую тебе. Я не держу на тебя зла и прощаю то, о чем знаю.
— Дай мне минуту! — Неожиданно для себя самой, строгим тоном потребовала Агата у наклонившейся над ней тварью и без колебаний прошествовала вперед, неторопливо и с заметными признаками злости снимая обручи. Присев и сложив их в аккуратную башню, она стянула и положила в ее центр драгоценное кольцо.
— Моя последняя просьба. Я завещаю Маргарите все, чем владела. Пусть не обвиняет себя в моей смерти.
Выпрямившись, она несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, справляясь с эмоциями.
— Я готова, — спокойно сообщила Агата, отрешенно смотря во мрак.
* * *
Чернила надвигающейся ночи перелились по небосводу, насытив воздушный океан иссиня-черным колером, светлеющем на западе, где еще теплилось гаснущее сияние недавно скрывшегося за горизонтом солнца. И поскольку звезды не могли пробиться сквозь полог облаков, на долину опустилась тьма раньше положенного.
Один из матросов, оказавшихся в этот промежуток времени на верхней палубе, прошелся по ней, сделав некий круг почета, и остановился на юте, как раз под флагштоком. Бросив быстрый взгляд на своих собратьев, без энтузиазма несущих вахту в ожидании смены, он запустил руку под плащ и сделал вид, будто решил закурить трубку, когда на самом деле поджег свечу небольшого фонаря на шарнире, сконструированного таким образом, что лишь тонкий луч покидал пределы его кованой сферы в заданном направлении.
Прикрывая его длиннополой одеждой и вытянув руку, злоумышленник перегнулся через планширь и подвесил фонарь позади флагштока. Пошарив в темноте рукой, он сдвинул заслонку и направил свет на флаг. Столь малый луч не был заметен с палубы, однако подсвечивал полотно флага, свисающего за кормой.
Совершив задуманное, матрос собрался спуститься с палубы, однако замешкался, заметив цвета Святой Астаньи, и вздрогнул, когда прогремел приказ:
— Взять его! Живо!
Еще недавно казавшиеся незаинтересованными ни в чем, кроме пайки, прочие матросы схватили бросившегося в сторону предателя и с шумом повалили его на досочный настил.
— Ах ты, гад! — Пропыхтел один из вахтенных, оседлав неприятеля, барахтающегося под плащом, и от души стукнул ему под ребра, вызвав жалобный девичий крик.
Суровые мужчины, только что представлявшие себе, как вздернут на рее пойманного подонка, переглянулись между собой. В их глазах промелькнула какая-то робость, и они отступили, все еще крепко держа Кэтрин за края одежды.
— Снимите фонарь, — последовала команда и в руки Джонатану, выбравшегося из лодки, приспущенной на талях за борт, сунули шпионский трофей. Свеча до сих пор горела, и он направил луч на виновницу всех странных событий, происходивших на корабле с первого дня полета.
— Мне очень жаль, мисс Хардман, но остаток полета вы проведете запертой. Вильям! — Повернувшись, но, все еще наблюдая за Кэтрин, продолжил коммондер, — лично проследите за выполнением моего приказа!
Он аккуратно опустил курок на полку пистолета, не допустив выстрела.
— Да, сэр!
— Выполняйте, — строгим тоном добавил он.
Изменницу увели, а Джонатан задул свечу и прислонился поясницей на планширь, радуясь, что в темноте не были видны его слезы.
В ту же минуту, Торе пересекал поле, то и дело оступаясь в невидимые в ночи ямы. Ему не могло почудиться — считанные мгновения назад перед ним мелькнули знакомые с детства цвета Эспаона. Сбежав с дороги, он ринулся напролом.
Его почти исчезнувшая надежда расправила крылья. Что если он найдет Аэрин, ускакавшую от него без всяких объяснений? Торе споткнулся о камень, упав на вытянутые руки, но тут же вскочил и продолжил путь, не обращая внимания на ушиб.
Чувствуя, что он близок к цели, клирик всматривался в очертания чего-то вытянутого, мало похожего на дом, хоть и сравнительно больших размеров. Замедлив шаг, Торе обратил внимание на столбы, удерживаемые сетью канатов, смутно выделяющихся на фоне неба.
Раздавшийся позади него шорох выдал приблизившихся к нему караульных.
— Амиго, я безоружный педро.
Ответа не последовало, но на него накинулись, и, заломив руки, потащили вперед.
— Заткнись, — посоветовал ему один из бриатов.
— Кого вы там поймали? — Негромко поинтересовались откуда-то сверху.
— Эспаонца.
— Поднимите его ко мне.
Заскрипели блоки талей и Торе втолкнули в лодку, являвшуюся наиболее удобным способом подъема связанного пленника на борт корабля, особенно в темное время суток.
И так случилось, что матросы поставили клирика на палубу, удерживая перед коммондером, еще не отошедшего от предательства Кэтрин.
— Кто вы? — без какой-либо любезности обратился к нему Джонатан на идеальном бриатском, сносном футровском, и плохом эспаонском.
— Мое имя Торе. Я странствующий священник, — ответил архиагент на языке футра.
— Потрудитесь объяснить мне, святой отец, зачем вы подошли к моему кораблю?
— Я увидел флаг Святой Астаньи и принял вас за гарнизон.
Понимая, к кому он попал на самом деле, Торе быстро сориентировался. Не преследуя какой-либо выгоды, что в данном случае было истиной, лучше придерживаться нейтральной стороны любого конфликта.
— Команда к взлету! — Отреагировал коммондер.
— По местам! — Перенял эстафету старший помощник, быстро отдав ряд указаний.
Яхта ожила, словно превратившись в один большой живой организм, расправляющий паруса, поднимающий цепи и разворачивающийся носом к северо-западу.
— Как далеко от нас войска эспаона?
Это мог быть проверочный вопрос, и, играя роль священника, Торе не мог позволить себе врать.
— Наверное, в полутора лигах к востоку, я последний раз видел солдат.
И в то же время, являясь патриотом своей Родины, пусть вторгшейся в чужую страну, он не раскрыл то обстоятельство, возможно имеющее значение для бриатов: Протекторат стягивал оккупационную армию к югу.
— Хорошо, святой отец. Развяжите ему руки и отведите в кубрик. Мы еще продолжим наш разговор — последнее предложение Джонатан произнес на футровском.
Торе увели, и Вильям доложил о взятом курсе.
— Позволите вопрос, сэр?
— Спрашивайте, мистер Хонортаун.
