— Что там?! — Вскричал рассерженный Дон.
— Мне отдали прямой приказ надеть на вас кандалы, запереть в клетке и отправить в Капеллу. Вас будут судить, но… я догадываюсь, чем все закончится.
— И ты говоришь мне об этом? Значит ты на моей стороне?
— Да, синьор. Вы многое сделали для меня, пока я служил вам. В знак благодарности и личной признательности я подготовил вашего коня.
— Бежать… Как крыса! — Сплюнул Дио. — Так, дай подумать…
Он с минуту расхаживал по поляне.
— Ты все правильно сделал, друг. Еще есть надежда. Где конь?
— На привязи у ручья.
— Еще свидимся.
Дио заглянул в палатку, без объяснений схватил шпагу и куртку, и скрылся в густой листве у подножия холма. Не видя смысла откладывать продиктованную обстоятельствами необходимость, Франсуа проник в палатку, испугав все еще находившуюся там девицу, прикрывшуюся одеялом.
— Что вы себя позволяете? Я все расскажу Дио!
— Вот как? — Поднимая одну из подушек, пробормотал мужчина. — Твой язык большая проблема.
Он бросил подушку ей на лицо и давил сверху до тех пор, пока бурное сопротивление девушки не прекратилось и ее тело не обмякло. Уколов для надежности ее пятку концом кинжала, Франсуа убедился в наступившей смерти.
Уже после этого, избавившись от ненужного очевидца, вампиро поднял тревогу и распорядился собирать лагерь и выступать в обратном направлении.
* * *
После налетевшего ливня очередной грозы, очистившей воздух от пыли, а каменные улицы от грязи, дышалось на редкость легко. Стремительные реки дождевой воды омыли мостовую, блестящую в лучах солнца, и кое-где еще остались лужами, разбиваемыми колесами карет в искрящуюся взвесь.
Одному из владельцев такого экипажа не было дела до ослепительной красоты природы. Раскрыв переносной секретер, всегда сопровождавший его в поездках, он перебирал пачку недавно пришедших писем. Почти сразу отложив одно из них, скрепленное черной печатью с оттиском коронованного черепа, Дон Сиццио вдумчиво читал и иногда сразу же составлял ответ, пока не управился со всеми менее важными делами. Ему понадобилось освободить ум от прочих забот, чтобы иметь возможность проникнуться смыслом послания Норозини.
В полумраке кареты мелькнул нож, сломавший печать, и зашуршала развертываемая бумага. Сложно сказать, повлияло ли на него содержимое письма, однако он аккуратно свернул его, вернув в раскрытый конверт и, убрав в секретер, задумчиво посмотрел в окно.
Тем же самым занимался и Аарон Касти, расположившись у подоконника громадного окна. Не имея своего особняка в нерушимом городе, он остановился в гостинице, любезно предоставившей ему лучший номеру. Забрав у консьержа пачку корреспонденции на свое имя, Дон Парадис перебрал ее, чтобы в первую очередь ознакомиться с письмом от Норозини. Бегло пробежав по строкам, он перечитал его, а затем сжег. Особенно тщательно он избавлялся от печати, расплавив ее с сургучом другого цвета, и раскрошил перед тем, как выбросить.
Подняв лицо к падающему в комнату потоку света, он иронично улыбнулся.
Нельзя сказать, что Энрике был близок к подобному настроению. Напротив. Выбрав в качестве временного пристанища небольшом дом на краю города, он метался по этажу, то бросаясь к столу, на котором лежал лоскут голубиной почты, то отходя от него, комкая в руке очередной не состоявшийся ответ. На ошибку не было права: четкие очертания коронованного черепа выделялись на черном цвете сломанной печати.
Может быть на сотый раз, он остался доволен результатом и вызвал к себе помощника, наказав немедленно отправить ответ. После этого он скатал в ладонях сообщение Дона Миллениум, и подкинул комок в потухшие угли и золу камина, смешав их между собой. Совершив задуманное, Энрике плеснул себе эля и, глянув на часы, стал собираться в путь. Его деловые манеры банкира никак не изменились. Совсем нет. Они как будто освежились и стали острее.
Что до Бенито Валье, то он полулежал в кресле во внутреннем дворе семейного особняка и безучастно смотрел на текущую воду фонтана, журчащего в прохладной тени среди декоративных пальм и экзотических растений. В его пустых глазах плескалось растерянное изумление. По позе и — главным образом, обхватившим подлокотники пальцам, читался панический страх, и даже золотые перстень и серьга как будто потускнели. Только усилием воли он заставлял себя находится в этом месте, чтобы не искать спасения в немедленном отступлении.
— Дон Патрицио ди Пьерто прибыл к вам с визитом, господин, — торжественно провозгласил прислужник.
Ему было невдомек, какое положение дел сложилось после новостей сегодняшнего дня: согласившийся поддержать ультиматум Дио оказался предателем, Эмира заняла главенствующее положение в Сагро и заключила союз с Миллениум, а Анзиано сумел без единого сражения захватить земли Темпоре, тем самым, подчинив себе Кабрию. Отозвавший войска Протекторат забился в два портовых города, откуда мог, при необходимости, эвакуировать войска. Ситуация усугубляется тем что пограничные младшие семьи Темпоре перешли на сторону Миллениум, пополнив ее армию.
Бенито вскочил на ноги.
— Сообщи это моему отцу!
Дон Темпоре направился на встречу с дорогим гостем и с облегчением увидел прежнюю решительность в его жестах.
— Вскоре сюда прибудет Энрике и Аарон. Мы обсудим дальнейшие шаги.
— Вы вселяете надежду, — отозвался Бенито.
Он разместил Дона Пьерто в библиотеке, приказав выполнить любое желание, какое появится у гостя.
Ожидание не было долгим. Под ногами Донов буквально горела земля и они собрались среди ветхих фолиантов, чтобы решить судьбу теневой Илинии.
— Война еще не проиграна, — успокоил собравшихся Дон Сиццио. — На нашей стороне по-прежнему большее число прислужников. Ядро нашей армии состоит из проверенных людей, не поддающихся на уговоры и подачки ложного идеала. Они знают о желании Норозини подчинить себе всю страну. Он прикрывается инициативой создания Броно лишь для того, чтобы управлять единолично. Моя позиция принципиальна и тверда. Мы дадим ему бой. Этим вечером я отправляюсь на север совместно с синьором Касти для воссоединения наших армий.
— Как? Оставить Рома? — Пролепетал Бенито.
— Увы. Нам не удержать город. Вы скажите, что здесь ваш дом и это так. Надо пожертвовать малым, чтобы удержать большее. Ваши отряды должны направиться к Ферре, где объявлен общий сбор.
— Не будем терять времени, — согласился Энрике.
На этом Доны и закончили совет, разойдясь в разные стороны. Остались лишь двое: отец и сын. Старый Викензо стойко воспринял новости и общее решение. Вампиро старой закалки, он хорошо знал законы выживания. Близился тот час, когда его присутствие станет обузой семье, и, видя это ясно, как свои пальцы, он наставлял сына, готовя его к суровой действительности.
— Забудь о том, что сказали все они. Прочие Доны бросили нас на произвол судьбы, и ты им ничего не должен. Дождись прихода Норозини и прими его власть, как должно. Придет день, когда ты переживешь его, и получишь свою часть. Теперь ступай.
