Отослав сына, Викензо отдал указание прислужникам закрыть двери в библиотеку, и вынул из складок просторного одеяния крохотный сосуд в форме античной амфоры, запечатанный черным сургучом поверх пробки.
— Спасение внутри, — прошептал он, прочтя вслух выгравированную надпись, держа сосуд двумя трясущимися руками.
Сопроводительного письма не было, но оно и не требовалось.
* * *
Вилла Вирго Капитола была не только его домом, но и служила резиденцией группе наемников в его подчинении. Со стороны она выглядела как имение разорившихся дворян, и в просторных залах не было той вычурной роскоши или множества предметов из самородного серебра или золота, так часто выставляемых на обозрения гостям урожденными аристократами. По сути, дом был захвачен теми, кто владел оружием лучше, чем его прежние обитатели. О благородном происхождении и унаследованной собственности, как правило, вспоминают лишь те, кто смог их защитить.
Вирго был одним из немногих кондотьеров, оставшихся в Илинии. Конечно, у него не было возможности открыто противостоять оккупации Протектората или обеспечить оборону независимого города. Долгое время не было и заказчика, способного оплатить его услуги.
А сейчас, его наниматель сидел за столом, не спрашивая у хозяина разрешения на начало трапезы. Вцепившись в ногу жареного цыпленка, и плеснув знаменитого футровского вина, Дио вдохнул аромат напитка и жадно осушил бокал. Вирго недоверчиво нахмурился и сумрачным взглядом осмотрел сервированный стол. Он не стал ждать, пока Дио начнет разговор, объясняя свое поведение, и занял место напротив него.
— Радуетесь победе, синьор? — Ворчливо осведомился Вирго.
— Не совсем так. Хочу заключить с вами новую сделку.
Хозяин дома едва притронулся к супу и, прижав платок к губам, откинулся в кресле.
— Я весь внимание.
— Есть определенная проблема. Оказалось, что Эмира сумела выжить.
Вирго вытянул перед собою руки, упершись ладонями в край столешницы.
— У вас есть соображение на этот счет, полагаю?
Дио опрокинул в себя еще одну порцию вина.
— Безусловно. Я знаю Капеллу как свою ладонь. Мне нужен отряд бойцов, чтобы завершить начатое.
— Чем будете расплачиваться? Дукатами, скудо или, может быть, предпочтете дублоны? Экю сейчас не в почете, как вы должно быть, знаете.
— Здесь пятнадцать скудо. Остальное будет после выполнения заказа.
Дио бросил на стол тощий мешочек с монетами, но Вирго не показал заинтересованности и поднял взгляд к лепному декору потолка.
— Это будет очень непросто. Ваша сестра, убежден в этом, приняла все необходимые меры. Может быть, вам известен потайной ход? Или вы имеете там своего человека?
— Я бы не обращался к вам, если бы вы не могли проникнуть в Капеллу.
Он вернулся к трапезе и подозвал слугу, чтобы тот налил ему супа и нацедил вина. Вирго неодобрительно посмотрел на своего заказчика, ведущего себя словно император в изгнании, чье слово имело гораздо больший вес, чем все золото мира. Пусть наслаждается жизнью, если есть такое желание.
— Пять сотен дублонов, синьор.
Дио подавился, и зашелся кашлем.
— Не много ли за одну жизнь?
— Такова моя цена, — настоял наемник.
— Ух, может быть, мне отдать вам в жену одну из моих сестер?
— Неуместное предложение.
Отказ в каком-то роде оскорбил Дио, с быстротой опытного бретера прикинувшего шансы на успех в дуэли. К сожалению, в случае победы, ему придется искать других исполнителей.
— Хорошо. — Неохотно согласился он. — Когда вы сможете выступить?
— В ближайшее время. Мы обсудим детали и согласуем время.
— Приятно иметь с вами дело, — выдохнул Дио, заметивший появившееся в разговоре напряжение.
На мгновение ему показалось, что переговоры могут зайти в тупик. Потянувшись за бокалом, он неожиданно сбил его, разлив вино. Почувствовав себя дурно, Дио похолодел от подозрения. Вскочить на ноги ему не удалось. Равно как и вытащить шпагу из ножен.
Вирго не показал удивления и подозвал к себе слуг.
— Несите этого ублюдка к шахте.
Обезоружив и обыскав Дио, трое мужчин потащили ослабевшего вампиро на свежий воздух.
Яркий закат, кровавым пологом закрывший часть небосвода, освещал недолгий путь до каменистого холма, над которым еще угадывались остатки деревянной башни. То была старая заброшенная шахта, еще приносящая наемникам не столь очевидную пользу.
Дио находился в сознании, и хотя он мстительно мечтал, как расквитается с ними после этого унижения, в глубине сознания ядовитым пятном расползалась отравляющая душу мысль — что, если они не станут ждать и убьют его прямо сейчас?
Перед ним растворилась кованая решетка, и обмякшее тело бросили на какие-то черепки.
— Вы свободны, — отпустил слуг Вирго.
Он наклонился над Дио и перевернул его так, чтобы он видел своего тюремщика.
— Ничего, если говорить буду только я? Беллиссимо. Из чистой вежливости перед гостем, мне придется дать некоторое объяснение. Ты так долго и подробно рассказывал, как убить вампиро, что я узнал твои слабые стороны.
Задолго до твоего появления на моей вилле, я получил инструкции на счет Сагро. Меня просили передать тебе, что предательство против кровных родственников, семьи, является грязным преступлением и наказание за него должно соответствовать содеянному.
Вирго проверил, дышит ли Дио, и носком сапога приподнял его подбородок.
— Ты ждешь, что я открою тебе имя? Дам подсказку или намек? Никак не можешь догадаться, кому я служил все это время? Пусть это мучает тебя, ведь ты не сможешь впасть в спячку и закончишь свои дни, сгнивая заживо. Здесь был серебряный рудник, а эти кости принадлежат предыдущим узникам.
Он запер решетку и бросил напоследок:
— Обычно агония продолжается до трех суток. Ты удивишь меня, если продержишься больше.
Глава седьмая
Иногда начинало казаться, что надоедливый порывистый промозглый ветер, давящее на голову свинцовое небо и густые туманы, покрывающие землю призрачным пологом, такое же достояние бриатского народа, как и славная история великой страны, колонизировавшей половину подлунного мира. Может быть, так и должна выглядеть Родина завоевателей, стремящихся получить нечто большее, чем они имели от рождения? Испытывая гордость от достижений пращуров, сердце начинало биться чаще, а мелькнувший вдали скалистый берег, подобно лучу, пробившемуся сквозь толщу облаков, обволакивал душу особым теплом, исходящим от домашнего очага. И тогда, увидев знакомые очертания пологих холмов, понимаешь, как в действительности любишь этот чертов промозглый ветер, ради которого готов отправить в поход на другую сторону мира, чтобы потом вернуться и подставить ему улыбающееся лицо.
