— Мистер Хонортаун, выполняйте.
— Не беспокойтесь, я все проверю, сэр.
— На борту останется лейтенант Вудлэнд.
— На ваше усмотрение.
На этом и разошлись.
Командир сошел с Политимии и совместно с тем, чье имя, естественно, не соответствовало настоящему, проследовал к выходу из ангара, куда подогнали служебный экипаж и, без промедления повезли в расположение военной полиции. Джонатан разместился рядом с тайным полицейским, в компании которого чувствовал себя максимально неуютно. Все его мысли были заняты той, что сейчас была заперта в арестантской карете. Он представлял ее обреченно смотрящей в пол и опустившей плечи, окончательно смирившийся со своей участью. А напротив нее сидящих полисменов с дубинками в руках.
На протяжении всего пути никто не проронил ни слова. Джонатан крепко сжимал в руках кожаную папку со своим докладом о выполненном задании и хмурился, глядя на знакомый пейзаж.
— Приехали!
Попав в здание военной полиции, в которое заехал экипаж, Джонатан обратил внимание на многочисленные ручные лампы, расставленные в разных местах таким образом, что они отмечали путь до камеры подозреваемых. Дежурный офицер записал прибывших, и провел их в глухую комнату, обстановку которой составляли привинченные к полу стол с двумя стульями напротив друг друга. Металлическая мебель была натерта до блеска теми, кто раньше ею пользовался. Где-то в глубине души Джонатана даже появилась мысль, будто и его могут упечь в холодные застенки трибунала.
— Держите ваше письмо. Запечатаете и отправите его позже.
Коммандер поджал губы, убирая конверт в папку.
— Мера предосторожности.
— Она уже здесь?
— Да, — выдержав паузу, ответил Марк. — Я высоко ценю ваш потенциал, мистер Нодд-Олдхоум. Поймите необходимость задать вам несколько вопросов.
Джонатан кивнул.
— Как звали вашего преподавателя навигации?
— Гаррисон Смит.
— Зачем вы писали на имя его брата, Оливера Смита, если с таковым не знакомы и сами снимаете комнату по указанному почтовому адресу? Мы проверили. Там никто не живет.
— Понимаете, мне приходится… придумывать себе друзей из Далона.
Марк молчал и Джонатан, проклинающий все на свете, вынужденно оправдываясь, добавил:
— Я не хотел выглядеть никому не нужным одиночкой. И это позволяет мне успокоиться.
— К вашему счастью, содержимое писем не представляет угрозы. Больше так не делайте.
— А где…
— Я оставил их в комнате на конторке. Теперь перейдем к вашему походу. Как вы вычислили предателя?
Уже увереннее, Джонатан рассказал о своих предположениях, получивших подтверждение. О Торе и последних словах Кэтрин он не сказал ни слова и не допустил даже намека на эту историю.
— Что ж, мистер Олдхоум, я договорился с нужными людьми и после доклада, вы получите неделю увольнения. Вы это заслужили. А теперь, прошу простить, мне пора заняться главным подозреваемым.
Отпустив Джонатана, Марк выполнил данное обещание, вызвав к себе конвой. Сжимая кулаки от нетерпения, он ждал шарканья маленьких подошв, сопровождавшихся звоном оков и тяжелой поступью полисменов. И когда человек в маске услышал столь желаемые звуки, то по его спине пробежали мурашки. Вот оно, то долгожданное событие. Они так давно гонялись за тем, в чем до конца не разбирались. Каждое неосторожно оброненное слово или странный жест могли привести их к обретению преимущества, позволявшего выявлять двойников.
— Подследственная доставлена, — доложил один из полисменов.
— Даму попрошу сесть. Остальные свободны.
Не смотря в сторону Кэтрин, он скрестил на груди руки, и кожаный плащ натянулся на локтях, обнажив высокие манжеты перчаток. Выбирая с чего начать, он стал прохаживаться по помещению. Девушка поежилась. Было что-то необычное в его цепком взгляде, направленном на нее.
Первым заговорил Марк:
— Расскажите мне мисс Хардман, зачем вам понадобилось взрывать яхту?
Кэтрин не ответила.
— Даже не пытайтесь убедить меня в том, что у вас не было сообщников или вы не стремились достичь цели ослабления флота его Величества. Кому вы служите на самом деле?
Он изучал ее, желая открыть тайну. Возможно, самую страшную из всех в этом мире. Ему были нужны ответы, а она лишь молчала.
— Хорошо, мисс Кэтрин Хардман, назовите свою дату рождения и настоящее имя.
Девушка мрачно посмотрела на него исподлобья, как будто что-то просчитывая, а затем перевела взгляд на свои руки. Марк вздрогнул, и сжал кулаки. Показалось, или ее радужка приобрела черный цвет? В этот момент свет в помещении дрогнул, и Марк отвлекся на замерцавшие лампы. Они как будто потускнели и напоминали дрожащие на ветру свечи.
— Надеетесь ускользнуть, если…
Он замер в изумлении на середине фразы. Потемнев, словно заокеанская мулатка Южного Полумесяца, она покрылась черной одеждой, выросшей буквально из кожи и формы механика. Ее волосы укоротились, втянувшись в темя, и ее силуэт заметно раздался в плечах. В последнюю очередь, стирая высокомерно-насмешливую улыбку, через ее лицо, как сквозь портрет, написанный на воде, выплыла маска, скрывшая под собой Кэтрин Хардман. Сидящая девушка как зеркало точь-в-точь повторила человека перед собой, создав копию, неотличимую от оригинала. Его несуществующего близнеца.
— Признателен за этот подарок. Так зачем это все?
— Есть тайны, что требуют молчания от посвященных, — его голосом ответило нечто.
— Даже не дадите подсказки? Мне бы не хотелось держать вас взаперти до самой смерти.
— Вам и не придется.
Огонь погас, и даже поспешно разожженный ручной фонарь дрожал, будто боясь показать Марку то, что находилось в двух шагах впереди.
От девушки остался лишь черный силуэт, поглощающий свет. Казалось, она была обнаженной, облитой краской чернее безлунной ночи.
— Свет, быстро! — Приказал силуэт его голосом.
— Стой! Не открывай! — Заорал Марк, но было поздно.
Лязг массивного засова почти совпал с визгом петель открываемой двери. В иных обстоятельствах служащий тайной полиции даже не обратил бы на него должного внимания, но сейчас он резанул его по сердцу. С таким трудом спланированная и реализованная операция проваливалась ко всем чертям.
Конечно, он бросился к единственному выходу, однако, уже осознавал сложность поимки сбежавшей узницы. Из коридора в комнату вонзился луч света, мигнувший, когда его пересекло тело Кэтрин, а затем на здание военной полиции пал первозданный мрак. Кромешная темнота, едва отгоняемая тусклыми фонарями всполошившихся полисменов, злорадно поглощала любой яркий объект, гася свечи и фонари.
