Спускающаяся по винтовой лестнице леди уже успела услышать о себе нелестные сплетни. Поговаривали, будто коронованный череп обвивала змея, не подпускающая к фамильной гробнице скорбящих родственников. Ей приходилось тратить драгоценное время и опровергать расползающиеся по Ая слухи. Маргад мог бы оказать ей помощь, но сын не давал о себе знать, словно вычеркнув себя из семьи.
Этот камень оказался тяжелее прочих. Она проводила бессонные ночи, стоя на балконе под лунным светом или будто призрак бесцельно бродя по замку. Ей не удавалось найти утешение в том, что он научился маскировать свое присутствие и ценить чужую жизнь. Ни одного странного убийства не произошло с тех пор, как он покинул Ая. Сходящая с ума от тревоги Элизабет по-своему надеялась вычислить сына по его преступлениям, однако он удивил сдержанностью. Не было и свидетельств его смерти. Гибель идальго была бы слишком заметной и не укрылась бы от странствующих прислужников, ведущих его поиск. Обещанная им награда была ошеломляюще щедра, чтобы Маргад от них откупился.
Ступив на холодные плиты, леди проследовала к массивной двери. Звякнул металлом ключ, вставляемый в замочную скважину, и, легко повернув его, она толкнула кованую створку, способную выдержать взрыв бомбы. Шагнув под низкие своды, Элизабет закрыла единственный путь наружу и повернулась к длинным стеллажам, заполненным свертками из промасленной парусины, деревянным стенам придвинутых друг к другу ящиков, расставленным бочкам и аккуратно уложенным виткам канатов. Тысячи пуль и ядер, сотни мешков зерна и голов сыра, бесчисленные рулоны ткани — чего здесь только не было. Держа в уме отдельно устроенные помещения казны и порохового склада, расположенные за пределами Ая, можно было бы снарядить целую армию, не выходя за фортификационные стены.
Элизабет двинулась к мерцавшему во мраке свету, видневшемуся впереди, и притрагивалась то к одному, то к другому предмету. На всем, что здесь хранилось, имелась маркировка торгового дома Нубри. Своеобразный знак качества, вызывавший у нее гордость. В Илинии имелись мастера, в совершенстве познавшие свое ремесло, однако они не шли ни в какое сравнение с фабричным производством. Видят Луны, страна, расположившаяся в бесплодных землях на краю Северного Полумесяца еще вернет себе то, что принадлежит ей по праву, и ни Бриатская колониальная империя с могучим флотом, ни амбициозный Футр с величайшей армией, ни ослабевший, но все еще грозный Эспаон, чьи легендарные терции завоевали вечную славу, не смогут противостоять достижениям науки.
Думая так, она приближалась к большому каменному столу, с величайшей осторожностью перенесенному сюда из кабинета и окруженному расставленными вокруг него сияющими свечами в напольных подсвечниках.
— У меня письмо от Сагро, — предупредила она о своем появлении, ибо не видела того, кто был ей нужен.
— В чем их следующий ход? — Возник вопрос из мрака.
— Джозеф Трейн обязуется покарать заговорщиков, ответственных за смерть Дона Норозини. Он также сообщает о необходимости союза между нашими семьями, который он возглавит.
Усмехнувшаяся при произнесения последних слов Элизабет добралась до стола и бросила на него письмо в раскрытом конверте.
— Вероломный подлец. Как будто мы не знаем, кто организовал убийство. Мы же готовимся оказать ему сопротивление?
— Все уже сделано. Трейны обезврежены.
Леди задумалась над последней фразой и всматривалась во тьму, пока Анзиано не переступил границу света.
— Я знаю о твоей тревоге. Забудь о сомнениях матери, оберегающей свое дитя. Мне удалось найти твоего сына. Ему ничего не угрожает.
Элизабет закрыла глаза и с облегчением выдохнула. По ее губам скользнула мимолетная улыбка.
— Хорошие новости. Где он сейчас?
Дон Норозини прошествовал к другой стороне стола, где в курульном кресле расположилась Велия, листающая потертую книгу. Весь этот свет был нужен только ей одной, что подчеркивало, на сколько она отличалась от вампиро первых поколений.
— Нам стоит дать ему время. Отпусти его из сердца, и он сам вернется к тебе. Слишком долго он страдал от твоей чрезмерной опеки, лишенный свободы действий и передвижения. Это давило на него, и он пристрастился к человеческой крови, находя в ней не утешение, но способ показать себя. Теперь же он избавился от гнета и смог вздохнуть полной грудью. Он больше не лишает кого-либо жизни из прихоти. Твой малыш вырос и окреп, как вырастали и крепли прежние поколения.
— С ним все в порядке? Он не держит на меня зла?
— Его разум чист, и тело невредимо. Когда-нибудь он поймет, что твои действия были продиктованы заботой о нем. Только тогда Маргад сможет простить тебя.
Леди отвернулась, скрывая набежавшую слезу.
— Он нашел ее?
— Нет. Для него она навсегда потеряна. — Заверил ее Анзиано.
— Видимо, это к лучшему.
— Время все расставит по своим местам.
Старый вампиро бросил на столешницу горсть пыли, и прикоснулся к каменной поверхности. В беззвучном движении порыв воздуха подхватил едва видимые частицы и поднял их вверх, поднимая и опуская, сдвигая в сторону и поворачивая вокруг невидимой оси, пока не выстроил призрачную картину сидящего человека.
Ахнув от представившегося взору чуда, Элизабет не могла отвернуться, наблюдая за своим сыном.
Пыльное облако разрослось, показав своей формой лицо идальго, задумчиво глядящего вдаль.
— Велия, подойди, милая.
Девушка встала и отложила в сторону книгу.
— Вы научите меня?
— Конечно, — пообещал Анзиано. — Теперь у меня достаточно времени, чтобы заняться твоим обучением. Прошу дитя, не бойся. Положи ладони на стол.
Выполнив просьбу, она вскинула голову.
— Я чувствую дрожь!
Дон Норозини одобрительно кивнул и перевел взгляд на впечатленную Элизабет.
— Многие тайны будут открыты тебе, чтобы смогла служить своей семье.
Велия поводила руками, и объемное изображение дрогнуло, распавшись пылью, из которой было создано.
— Ничего страшного. Настанет день и у тебя все получится.
Потерявшая дар речи Элизабет смотрела на юную даву и видела перед собой не хрупкую Велию, а возможности Миллениум, сокрытые до поры. Весь арсенал, что собран в подземелье, не сравнится со способностями хрупкой девушки, отряхивающей нежные ладони от пыли. Анзиано не спешил выкладывать на обозрение все карты. Совсем наоборот, он спрятал в рукаве козыри, изобразив окончание игры, и лишь теперь показал леди некоторые из них.
Показал, чтобы она о них знала. Показал, чтобы придать ей сил и уверенности. Показал сына, и теперь она была в курсе, куда ей стоит идти и кого спрашивать о его судьбе. Показал, потому что Элизабет была особенной и ценила семью также высоко, как и он сам.
Он не мог править страной, оставаясь на губительном свете, и поэтому ушел в тень, где обрел истинное могущество и неуязвимость.
