У одной женщины с мамой были проблемы
И очень серьезные. Мама старенькая уже; она перенесла инсульт, почти потеряла зрение и начала иногда заговариваться. Врачи сказали, что это – начало слабоумия и дальше только хуже будет. И еще диагностировали депрессию.
Целыми днями мама лежала на диване и плакала старческими слезами. Читать или телевизор смотреть она не могла, глаза-то не видят, только силуэты слегка можно различить. И нет сил, руки и ноги плохо слушаются. Иногда мама разговаривала с родственниками, которые давно умерли. Но ей казалось, что они пришли и стоят у дивана, зовут ее к себе…
А ведь надо работать, деньги зарабатывать! Оля уходила на работу, а мама одна оставалась. Кошечка у них умерла от старости, а котенка Оля боялась брать – мама не видит, почти не встает, кто будет еще и за котенком смотреть? Все это очень грустно и безнадежно было.
И приехала из деревни родственница в гости. Троюродная Олина сестра, мамина племянница. Из той деревни, откуда мама родом, где вся ее родня жила и живет. Такая толстая, круглая, энергичная, румяная Зоя приехала за покупками и вообще – чего дома-то сидеть, если можно поехать в город в гости? Зоя много-много говорила, махала руками, ела, пила чай литрами, шумела… Но обстановка дома перестала напоминать склеп или скорбный дом. И эта Зоя заманила маму в путешествие, представляете?
Она заманчиво рассказывала, как в деревне хорошо! Витька пьет и матерится. Ругается с тетей Вассой все время. Дед Михалыч рубит дрова и свиней разводит. Тетя Поля печет шаньги с картошкой в печи, пироги с капустой и морковью. У Петровых корова очень молочная, выгодно купили. И наквасили три бочки капусты вот, уродилась капуста! Поехали к родне в деревню, тетя Маша, чего тут сидеть на диване!
В общем, мама так увлеклась рассказами, что стала оживать. Перестала плакать. А энергичная племянница заказала на вокзале услугу: встречают на вокзале у входа с такой тележкой-креслом и волокут прямо до вагона! Сажают в поезд и рукой машут на прощание. А на другом вокзале – встречают! Радуются, сажают в тележку и везут до такси. Спрашивают: «как доехали?»…
Это, кстати, правда! И, несмотря на Олины страхи и предупреждения, племянница Зойка сманила маму в поездку. Увезла маму в деревню на поезде; то есть в другой город, а оттуда уже в деревню, их на машине встретил трезвый Витька и увез. И уже в поезде от маминой депрессии и слабоумия ничего не осталось, она очень энергично питалась и общалась с соседями по плацкарту. А в деревне вообще ожила и пока не хочет возвращаться. Там шум, гам, тарарам, шаньги, чай литрами, леденцы вприкуску, Витька на гармошке играет и матерится, тетя Васса причитает, Михалыч дрова рубит и свиньи хрюкают. Пахнет печкой и пирогами.
И пока мама решила еще пару недель там побыть, в деревне. Оля переживает, а я ее успокаиваю. И мама успокаивает, она звонит и бодрым голосом рассказывает новости.
Так что путешествия точно лечат. И родная обстановка лечит. Если же сидеть одному и плакать целый день, – можно заболеть слабоумием и депрессией, это бесспорно. И это просто хорошая история про путешествия и поездки, которые очень полезны…
Почему Бальмонта женщины любили?
А они его любили чрезвычайно. У него было огромное количество поклонниц; в него влюблялись и что угодно ради него готовы были сделать. Хотя не сказать, что он был красавец. Конечно, он стихи писал красивые, женщинам это нравится. И сам был романтик. Одевался чистенько. Воспитанный, образованный человек с хорошими манерами. Но этого мало для такой любви. Вот уж действительно – любимец женщин!
Его потому любили, что он в каждой женщине видел Богиню. Он не приставал и не делал всякие двусмысленные предложения, нет; он просто создавал отношения. Так он это называл. И в словах, во взгляде, в поведении его сквозило глубокое восхищение и даже преклонение перед Прекрасной Дамой. Перед Любовью.
Шел Бальмонт по Москве в голодные и страшные годы после революции. Шел, шатаясь от голодной слабости, – надо было дойти до дома. Там есть печка и можно кипятку сварить на обед. А мимо проезжала дама в экипаже. Она иностранка была, но отлично по-русски говорила и Бальмонта за его стихи обожала. Она пригласила поэта сесть в экипаж, чтобы его довезти до дома. «Садитесь, – говорит, – пожалуйста! Я вашими стихами восхищена!» И дама, стесняясь, сильно покраснев, стала спрашивать, как поэт живет. Может быть, она могла бы предложить ему муку, масло, сахар? Может быть, у него нет продуктов? Так она ему даст, у нее есть!
Бальмонт ответил: «О, благодарю вас! Благодарю, у меня все есть!» Хотя он с голоду помирал. А ответил так, – потому что разве можно брать у дамы продукты? Разве можно ее обременять своими проблемами? Разе это достойно мужчины и поэта? И в такой возвышенный миг соприкосновения двух душ, – разве можно сказать: «Давайте скорее и муку, и масло, и сахар! Ничего у меня нет, я голодаю!» Нельзя.
А потом он заметил, что экипаж далеко уехал от его дома. Слишком увлекся разговорами о поэзии и своим восхищением дамой. Она спросила: «А где ваш дом? Куда вас отвезти?», – поэт сказал учтиво: «Благодарю вас! Как раз здесь я живу неподалеку!», – хотя дом его был в другой стороне совсем. Поцеловал даме руку и вышел из экипажа. Потому что разве можно обременять дам поездками по городу. Дамы – это не извозчики. Это Прекрасные Дамы. И ничто не должно омрачать их жизнь. Никто не должен использовать дам… И побрел поэт домой по холодному и страшному городу. Потому что он был Поэт.
Вот поэтому женщины Бальмонта и любили. В самом хорошем смысле слова. В самом высоком. Потому что он был Мужчина. Хоть и поэт, добавлю от себя. Настоящий мужчина. А женщины любят мужчин. Настоящих.
Иногда дамы борются за любовь
А мужчина пассивно наблюдает за борьбой. Или вообще в другую комнату уходит и там наслаждается звуками музыки, как композитор Лист. А женщины зубами и когтями борются за любовь!
Писательница Жорж Санд увлеклась композитором Листом. А у него была другая возлюбленная, которая ради него ушла от мужа. Ушла и стала жить с любимым композитором.
Разыгралась драма; любовный треугольник. И дамы решили биться на дуэли. Выбрали оружие – ногти. И сошлись в кровавом поединке, пока композитор Лист сидел в другой комнате.
Я не знаю точно, кому достался композитор. У кого маникюр был круче, ногти длиннее, а любовь – сильнее. Но потом обе фурии с окровавленными ногтями и лицами позвали композитора и как-то его поделили. А мстительная Жорж Санд описала соперницу в черных тонах в очередном романе.
Какая ужасная история и какой ужасный поединок! Что только не идет в ход: оскорбления, колдовство, ногти и зубы. А композитор сидит в комнате, словно мешок с картофелем, и ждет, кому он достанется…
Так себе приз. Так себе кубок победителя. Не стоило так стараться и впиваться ногтями друг другу в лицо. Есть другие композиторы. Или писатели. Или просто – мужчины. Мужчины, которые не станут сидеть и ждать, чем кончится драка. И не создадут такую пикантную ситуацию…
