Это чайный сервиз. Вот как увидишь его в фильме или в книге – и не хочется дальше читать. Так не бывает. Так только в плохом кино бывает.
Это бесполезный совет, вот что я думаю. Как чайный сервиз в арктических льдах. Люди берут с собой провиант и оружие. Энергию и защиту. Они в этом нуждаются, когда опасность близко и надо спасать жизнь.
А бесполезные красивые советы – это чайный сервиз. Который никто не потащит с собой в опасных обстоятельствах…
Возможно, ничего не получается из-за дома на море
Может, это дом на море всему виной. Или просто заманчивая картина безделья, которому вы предадитесь, когда все-все сделаете и добьетесь успеха.
Разъясню по порядку. На вопрос: «Что вы будете делать, когда заработаете сто миллионов долларов?» большинство отвечает примерно так: «Куплю себе особняк на берегу моря и буду отдыхать. Сидеть в кресле-качалке, смотреть на огонь в камине или на звезды. Или неспешно гулять по берегу…» Большинство людей предоставляют блаженную картину отдыха после напряженных трудов по добыванию капитала. Завоевывать, трудиться, лезть из кожи вон, прилагать усилия надо для того, чтобы получить возможность отдыхать в счастливой праздности. Это и есть рай…
Мозг хитрый. Остроумный. И он говорит человеку так: а зачем надрываться, собственно? Отдыхай сейчас. Что мешает-то? Заработай на кресло-качалку и отдыхай. А можно на стуле качаться, на работе. Это еще удобнее. Так мы с тобой, дружище, сбережем огромный ресурс. И начнем отдыхать прямо сейчас, раз тебе так хочется. Все. Отдыхай. Ничего делать не надо. Цель, о которой ты мечтал, достигнута – отдых начался!
Так мозг устроен. Он не слишком фиксируется на море, доме, кресле-качалке и прочем. Главная цель распознана – отдых. И достигнута. Вы бессильно валитесь на диван! Бах!
Надо что-то другое представлять в виде цели. Более энергичное. Видеть новые возможности и новые вершины. «Когда я разбогатею, я снаряжу экспедицию на Марс. Или построю огромный госпиталь для бедных и буду им управлять. Или поеду раскапывать древние города, как Шлиман!» – вот так лучше. Но большинство людей мечтают о доме на берегу моря, где они будут отдыхать. И падают на диван…
Один мужчина любил в юности девушку Ларису
Она была такая яркая, пышная, с большими карими глазами – волоокая, как говорили в старые времена. Веселая, энергичная, общительная… Она была как пышная роза; и пахло от нее розовым маслом. Тогда были такие болгарские духи в деревянном флакончике. А он был серенький замухрышка в советских джинсах за шесть рублей. С челочкой и в очках. Они вместе учились в институте. И один раз он танцевал с Ларисой на вечеринке, потом ее провожал до дома. Даже поцеловал. А потом он был как преданный пес; верный, добрый, любящий и совершенно ненужный… Он остался в аспирантуре, Лариса выскочила замуж за «нового русского». За разбитного бизнесмена с машиной и квартирой. Тогда это было богатство.
Прошло много лет. Этот Алексей добился успеха, стал главой крупного издательства. И сам написал много исторических книг. Он женился, но брак неудачный оказался. Как-то без любви они прожили с женой десять лет и разошлись по согласию. А потом он уж и не хотел жениться – и так все удобно и нормально. Только вот однажды машина сломалась. Пришлось вызвать эвакуатор; а самому ехать на трамвае до дома. Две остановки. Нет смысла такси вызывать. А пешком холодно и темно. Зима.
В трамвае Алексей как дурак себя чувствовал. Он даже не знал, как проезд оплатить, сколько стоит билет. Раньше три копейки стоил, – он отлично помнил это. Память такая штука…
А в трамвае стояла, держась за поручень, пожилая женщина в пуховике, в уродливой вязаной шапке. Сапоги такие китайские, матерчатые, нескользкие. Иссохшая старушка, правильнее сказать. Морщины и пепельного цвета кожа. Очки дешевые… Алексей скользнул взглядом. И как будто кожура или кора стала отпадать от старушки; странное преображение случилось. Он узнал! И вскрикнул: «Лариса!» Женщина пугливо посмотрела на него и тоже узнала. И стала пробираться к выходу. Прочь!
Он понял душой – она не хочет, чтобы он ее рассмотрел, увидел, какой она стала. Но все равно пошел за ней, люди как-то понимали и расступались молча. Он догнал Ларису у дверей. Трамвай ведь не открывает двери по желанию пассажиров. Он догнал и сказал снова: «Лариса!» А больше ничего не мог сказать этот красивый полуседой мужчина. Только рукой касался рукава старого пуховика. Благоговейно касался. Он как-то все понял за секунду и только одного боялся – что Лариса уйдет. Он ее всю жизнь любил. Но гнал это чувство и убивал память.
Хорошо, что не убил. Они вместе сейчас. И Лариса расцветает как роза; постепенно, не сразу. Глаза ее стали живыми, лицо – розовым. И волосы отросли, которые погибли после лечения. Она распрямилась и поправилась; как прежде. И все ужасное, что случилось с ней в жизни, прошло и забылось. Она ожила. Кора растрескалась и исчезла.
Когда-то Лариса не узнала свою любовь; помешали очки, челочка, убогие джинсы, юношеские прыщи… Не узнала. А он потом узнал. Он умел любить. А любящие прозорливы и обладают каким-то радаром, прибором для распознавания своих возлюбленных в любом обличье. Хоть в каком.
Это был специальный трамвай любви. Последний трамвай. Хорошо, что они успели в него сесть и встретиться. Это как сказка про Соловья и Розу; только со счастливым концом. Мы всегда узнаем своих, вот что я думаю. Может, по запаху. Он говорил, что был запах розового масла…
Если ребенка не любят,
это плохо, конечно. Вот, скажем, мать не любит ребенка. Или отец. Ну, вот так получилось; мать не смогла именно этого ребенка полюбить. Бывает такое.
Самое страшное, когда мать не признается себе в том, что она просто не любит. Это же ненормально, так? Только плохая женщина не любит ребенка, это все знают. А так важно оставаться хорошей. Достойной. Сохранить высокую самооценку.
И тут на помощь приходит атрибуция. Это не я не люблю овсяную кашу. Это каша противная. Была бы она вкусная, я бы ее любил. А она невкусная! Это не я не люблю ребенка. Это ребенок плохой. Ведет себя плохо, смотрит исподлобья, орет, бегает, мешает, не слушается. Он все это делает нарочно; умышленно. Это очень плохой ребенок!
Так Цветаева искренне считала свою младшую дочь Ирину дефективной, недоразвитой. Хотя девочка медленно развивалась от голода, – мать ее недокармливала умышленно, о чем сама писала. От отсутствия внимания – ее за ногу привязывали, чтобы она не ела из помойного ведра. И от побоев, как это ни печально. Дефективный ребенок был отдан в приют, где и умер от голода и болезней. И от нелюбви. Но плохих детей невозможно любить, так ведь?
И лорд Байрон отдал пятилетнюю Аллегру в приют. Потому что она была плохим ребенком; упрямой, как осел, и ужасно прожорливой. Чем уж Аллегра помешала лорду в его замке и сколько она ела, – неизвестно. Но ее отдали в приют не потому, что папа ее не любил. А потому, что она была плохая. Понимаете? Она была дефективная. И не давала себя любить. В приюте девочка умерла; она умоляла папу приехать, но это она хитрила. Она же плохая была. Она ждала подарков, так говорил лорд Байрон.
