Глава 47
В голове проносится целый водоворот мыслей и событий. Меня заполняют образы и чувства. Я хватаюсь пальцами за гранитную поверхность раковины и с трудом держусь на ногах. Осознание приходит ко мне медленно, а потом сносит к черту снежной лавиной.
Марина. Ребенок, которого она мне подсунула. Полина. Полина, которая все это время наверняка думала, что я ее бросил. Живет в какой-то деревне, хотя должна сейчас нежится на одном из курортов. А еще дочь. У моей малышке есть дочь от какого-то мудака. Это режет меня больше всего. Решила на зло мне переспать с кем-то? Стоить только представить как она плавилась в его руках, как целовала и отвечала на ласки, как принимала его в себя. хочется разнести все на хрен.
Я должен поехать к ней. Увидеть. Объяснить все. Забрать. Показать кому она принадлежит. Я делаю несколько шагов в сторону двери, но слабость накатывает на меня волнами и я с трудом выхожу в гостиную, где Тамара Львовна играет с Матвеем. Не моим сыном. С ребенком, которого нагуляла Марина и подсунула мне под шумок. Дай мне только добраться до тебя, лживая стерва.
— Па! Па! Па! — кричит пацан и я морщусь. Не могу смотреть на него. Не сейчас, когда в голове стыкаются две реальности. Одна из которых подкидывает образы того как я радуюсь рождению сына, с любовью наблюдаю за тем как он растёт, а вторая — что я собирался подать на развод и беременность Марины была отличным поводом сделать этот процесс безболезненным.
Матвей улыбается, цепляется своими маленькими пальчиками за диван и неуверенными шагами двигается в мою сторону. Я же шарахаюсь от него, как от прокаженного. Ни одной общей черты со мной, как я мог быть так слеп?
— Вызовите все-таки скорую, — говорю осипшим голосом и теряю сознание второй раз за день.
***
— Олег, вы слышите меня, Олег? — я прихожу в сознание в больничной палате и щурюсь от яркого света, направленного мне в глаза. — Следите за лучом, пожалуйста, — слышу сквозь шум в ушах и вожу глазами сначала в одну сторону, а потом в другую. — Как вы себя чувствуете? Слабость, тошнота, головокружение?
— Всего по немного и в одинаковых долях.
— Шутите, значит жить будете, — усмехается тот, а потом назначает кучу тестов и анализов и как бы я не пытался объяснить ему что мне нужно идти, как бы не угрожал ему и не бился в истерике, меня не выпускали. Укололи успокоительное и я провалился в сон. А когда очнулся вновь, понял что доктор прав. Мне нужно собраться с мыслями, прийти в себя, а потом ехать к своей девочке.
Это случается на четвёртый день. Я возвращаюсь а квартиру, чтобы предупредить Марину даже не показываться мне на глаза вместе со своим… нет, язык все же не поворачивается назвать Матвея этим словом. Все же я прикипел к мальчику, и остыв понял что ребёнок то ни в чем не виноват. Особенно в том, что у него такая мать.
В квартире тихо. Ни Марины, ни Матвея и наверное это и к лучшему. Я прохожу в нашу спальню и морщусь, вспоминая как частенько трахал жену в этой постели. В гардеробной пустые вешалки, в детской нет половины игрушек. На душе становится тоскливо, но в тоже время невероятно свободно. Лишних людей из своей жизни нужно удалять хирургическим путем, отрезая от себя раз и навсегда.
По дороге к Полине я безумно нервничаю. Покупаю кольцо. Взвешиваю все за и против и понимаю, что не могу ее отпустить. Чувства за время нашей разлуки никуда не делись. Точно так же как и ее. Видел ведь какими глазами на меня смотрела, как цеплялась пальцами в ворот моей рубашки и отвечала на поцелуи.
В душе царит странное опустошение, а ещё ожидание чего-то нового. Странно осознавать, что та жизнь, которой я жил полтора года всего лишь иллюзия. Хорошо выстроенная и принята мной. Я уверен, что буду скучать по сыну. Я все ещё так называю его мысленно. Я уверен, что буду любить дочь Полины, так же как и Матвея, несмотря на то, что она будет живым напоминанием существования другого мужчины в ее жизни. Но я сам виноват. Во всем. Что вовремя не обрубил концы, чтобы начать новую жизнь. Сомневался и грел душу дурацкой местью. Мне нравилось изводить Марину и вот чем все закончилось.
Я не гоню машину даже на пустой трассе. Не хочется повторения истории. Не перед тем, как я наконец-то на полпути к желаемому.
Маленький деревенский дом маячит в глазах словно красная точка. Несколько минут я сижу в машине, обдумывая свои слова и реакцию Малышки. А потом посылаю свои страхи на хер и иду в дом. Никуда она не денется от меня. Теперь уж точно.
Дверь закрыта на замок и в этот раз он Массивный и железный. Видать, некому было починить дверь после моего визита. Я разочарованно топчусь на месте, не зная куда она могла пойти. Обхожу дом вокруг и заглядываю в окно. По полу разбросаны какие-то вещи, посреди комнаты спортивная сумка и чемодан. Сердце пропускает удар. А вдруг уехала куда-то и я больше никогда не увижу ее?
— Мужчина, вам кого? — Я поворачиваю голову в сторону строгого женского голоса, натыкаясь на прищур темных глаз.
— А где Полина, не подскажите?
Незнакомка пристально разглядывает меня, сканирует взглядом, но к счастью быстро сдается.
— В город уехала. К сестре.
— Спасибо! — срываюсь с места и мчу в сторону машины.
Эту дорогу я узнаю даже с закрытыми глазами. Проспект и поворот в узкий переулок. А потом несколько десятков метров вдоль серых пятиэтажек. Я замечаю Полину сразу же. На лавочке у дома, какая ирония судьбы. Она сидит спиной ко мне и я пробегаюсь глазами по ее аккуратной фигурке. Смотрит задумчиво в небо, не замечая ничего вокруг.
— Эй, задницу отморозить не боишься? — спрашиваю дерзко и замечаю как она вздрагивает от моего голоса. А потом медленно поворачивает голову в мою сторону. Ее глаза расширяются от удивления и она нервно сглатывает.
— Жара на улице, — произносит медленно и так тихо, что мне едва удается различить ее слова.
Кажется, мы смотрим друг на друга целую вечность. А потом я не выдерживаю, потребность обнять мою малышку, почувствовать на губах ее вкус слишком сильна. Вылетаю из салона и сгребаю ее в своих объятиях, целую щеки, глаза, виски и не могу надышаться ею.
— Значит, была со мной из-за денег, да? Наказать бы тебя хорошенько за такие слова, — пытаюсь скрыть свою нервозность за глупой шуткой. Полина всхлипывает. Громко. Дрожит в моих объятиях и напряжена до предела. — Хорошая моя, прости, прости меня. Мне и в самом деле отшибло память, если бы я только знал о тебе, если бы помнил. Малышка моя, как же мне хреново, сколько же времени мы потеряли, — шепчу словно сумасшедший, все сильнее и сильнее прижимаяя ек к себе.
— Олег, подожди, — она вырывается из моих объятий и смотрит мне в глаза. По ее щекам стекают слёзы и мне больно видеть их и знать, что причина этому я. — Так не бывает, Олег, не бывает, — всхлипывает она. — Я так ждала тебя, сидела в той квартире и боялась выйти, чтобы не пропустить момент, когда ты вернёшься. У тебя ребёнок от другой женщины. А ещё ты говорил что…
