Титулование было ироническим.
Грубая внешность в сочетании с вежливыми манерами — это очень обаятельно, подумал Маса. А еще атаман хорошо чувствует людей и знает, как с кем разговаривать. Это задатки прирожденного вождя. Нужно быть очень осторожным.
— Меня зовут Кацура, — назвался Маса заранее придуманной фамилией, которая для русского уха звучит хорошо, прямо по-казацки. — Я много лет прожил в России. Узнав, что вам требуется переводчик, пришел наниматься на работу. Охранник сказал, что вы еще не вернулись, и я решил подождать около моста. Увидел, как на вас сначала напали трое неизвестных, как потом прибежали двое с мечами, как они сражались между собой и перебили друг друга. Когда я приблизился к вам, всё уже закончилось.
— Не скромничайте, господин Кацура! — воскликнул атаман. — Другой пустился бы наутек, а вы не побоялись прийти мне на помощь! Вы человек хороший, и не робкого десятка, я таких люблю. Все хорошие люди друг другу братья. А плохих я подле себя не держу. Мы с казаками все между собой на «ты», по-родному — генерал или простой урядник, неважно. Коли будете служить у меня, тоже станете братом. Знаете что? Давайте выпьем на брудершафт по-нашему, по-казачьи, с шашки.
Не дожидаясь согласия, Семёнов подошел к стене, где было развешено оружие. Вынул из серебряных ножен шашку. Взял со стола графин, наполнил две стопки, ловко пристроил их на клинок.
Это старинный прием, с помощью которого русские приручают иностранцев: внезапный переход к задушевной сердечности, подумал Маса. Он опрокинул стопку. Потом, как положено, раскрыл объятья и троекратно ткнулся в пушистые усы. Атаман лобызался всерьез, в губы, с чмоканьем.
Голубые навыкате глаза подернулись слезой.
— Вот это по-нашему. Тебя как звать?
— Горо, — назвал Маса первое пришедшее в голову имя.
— Будешь Егор. А я Григорий. Ты мне теперь брат. Ну-ка скажи: «Григорий, ты мне брат».
Подумалось: все-таки это чересчур стремительно даже для русской сердечности. Наверное, что-то сугубо сибирское. Эй, Баргузин, пошевеливай вал.
Семёнов понял смущение новообретенного брата по-своему.
— Не беспокойся, Егор. Братство братством, а служить будешь не за просто так. Все по земле ходим. Соловей не поклюет — не запоет. Сколько жалованья хочешь? Сто иен в месяц хватит? — Широкий взмах от плеча. — Эх, хочешь двести? Мне кто полюбился, тот полюбился!
— Спасибо.
Маса хотел по привычке поклониться, но атаман без церемоний взял его за голову и распрямил.
— У нас только иконам кланяются. Сладились за двести? — Снова крепкое рукопожатие. — Аванс выдать не смогу, наличность кончилась. Всем пока плачу векселями. Мой банковский консультант говорит, что в декабре подскочат цены на золото. Тогда продам очередной слиток и со всеми рассчитаюсь.
— Какой слиток? — изобразил удивление Маса.
— Ты не слыхал про мое золото? — удивился и Семёнов. — О нем все наши который год говорят. Это, брат, огого какая история! — Он очень оживился. — Я же спас от большевиков золотой запас Российской империи! Двести тонн золота! Передал на сохранение японцам, а они, суки... — Атаман сбился. — К тебе не относится, это я про подлых японцев, а ты какой надо японец. В общем, не отдают они мне золота. Главное, я же не для себя, я для Белого Дела!
— Как же вы... как же ты можешь продать слиток, если подлые японцы не отдают золото? — продолжил свою игру Маса.
— А я четыре ящичка себе оставил. На оперативные расходы.
Брат Григорий хитро подмигнул. Было видно, что рассказывать об этом ему приятно.
— Хочешь покажу?
Маса кивнул, не веря своему везению.
— Пойдем.
Семёнов повел его в угол, мимо стеклянных шкафов, содержимое которых теперь можно было рассмотреть вблизи. В одном висел русский генеральский мундир с золотыми погонами и орденами. В другом парчовый монгольский халат. В третьем китайская церемониальная куртка магуа с Орденом Двойного Дракона на груди.
— Мои регалии, — кивнул на всю эту красоту хозяин. — Я ведь еще монгольский князь и китайский мандарин первого класса.
Он остановился подле стенного шкафа, к дверцам которого были приделаны скобы и висел большой замок
— Ключ всегда при мне, рядом с нательным крестом, — сказал Семёнов, вытягивая из-под рубашки цепочку. — Сезам, откройся!
Наверное, моя настоящая карма — благородное воровство, если добыча так легко, сама собой, идет ко мне в руки, подумал Маса.
За дверцей на крепких деревянных полках стояли четыре небольших ящика.
— Который на тебя смотрит? — спросил атаман. — Пускай этот, крайний.
Откинул крышку с самого левого. Электрический свет заиграл веселыми бликами на плотно сдвинутых брусках.
— Берем любой.
В лапище Семёнова слиток казался совсем маленьким.
— На, подержи. Три фунта чистейшего царского золота!
Маса рассмотрел слиток Клеймо 999 пробы, двуглавый орел, штамп казначейства, пятизначный порядковый номер.
— Убедился? В каждом ящике таких двадцать четыре штуки. Сейчас они идут по 4800 долларов, а в конце года, если верить консультанту, цена подскочит минимум до пяти с половиной. Тут я тебя, голубчик, и превращу в тленную бумагу. — Генерал бережно взял слиток, поцеловал его, положил обратно. — Тогда сразу твое жалованье и выдам. А будешь работать молодцом — еще и с премией. Так-то, брат Кацура.
Он приобнял Масу за плечо, оставив дверцу открытой.
На сердце заскребли кошки. Человека, который тебе доверился, обокрасть — плевое дело. Хоть прямо сейчас: стукнуть ребром ладони по кадыку, взять ящик, да вынести. Ну, у ворот еще бурята Михайлова перевести в горизонтальное положение. Вот и вся «операция». Можно, пожалуй, еще и за вторым ящиком вернуться. Только будет ли такое воровство благородным?
А в следующую минуту настроение у Масы совсем испортилось.
— Леночка, Мишенька, поцелуйте папу — и спать, — раздался молодой женский голос.
В гостиную с визгом ворвались девчушка и мальчуган, оба лет трех-четырех, налетели на атамана, обхватили его ножищи справа и слева.
— Ленусик, Михасик, — заурчал медведь, обнимая обоих сразу. Подхватил, посадил девочку на одно плечо, мальчика на другое.
Подошла румяная красавица со сложенными в венец русыми волосами, в красивом переливчато-бархатном платье.
— Грегуар, прекрати баламутить детей! — строго молвила она. — Я их потом не уложу. Я что сказала? На пол!
— Сейчас, сейчас, — засуетился белый рыцарь, кровожадное чудовище. — Подите, подите. Слышите — мама ругается. Душенька, это Егор Кацура, мой новый переводчик. Очень хороший человек. А это моя супруга, Елена Викторовна.
— Бурят? Якут? — подозрительно спросила супруга. — Пьете много?
