Э-э-э… А это не один из халатов Рамадона?
– Всё, имеющее ножки, за мной! – пропел Викториус. С широченной ухмылкой я повиновалась. Значит, теперь это официально? Павлин подцепил хрониста?
С каждой ступенькой, по которой я поднималась вслед за ним, усиливалось впечатление, словно я покинула стены замка Анку и погрузилась в иной мир. До лестницы сверху долетал запах ароматических палочек и шоколадного пирога в музыкальном сопровождении Боба Дилана. А где все забаррикадированные двери и охранные заклятия, которые я нафантазировала? Здесь же только позвякивающий занавес из золотого жемчуга, за которым виднелся элегантный микс индийского аршама
[16] и восточного гарема.
Готова поспорить, что это не оригинальное убранство владений Анку!
– Можно мне поговорить с мамой?
Викториус укоряюще цокнул языком.
– Как будто тебе нужно спрашивать, мой зубастенький крольчонок! Мы и так уже тебя ждали. Я даже специально испек брауни.
О, это объясняло вкусный шоколадный аромат. К сожалению, экзистенциальное правило, по которому нельзя было есть ничего, что сотворил на кухне отмеченный Люциана, никто не отменял. Викториус обладал блестящим умом, но не кулинарным талантом.
– Да… кхм… что касается брауни… я до сих пор нахожусь в этой фазе демонического привыкания и еще не очень хорошо переключаюсь, поэтому пока лучше откажусь, спасибо.
– Без проблем, мое ватное облачко, я положу тебе с собой парочку. – Взмахнув полами халата, он скрылся за очередной занавеской, но перед этим целым залпом кивков и подмигиваний показал на коридор с левой стороны.
Ладно, довольно прозрачный намек. Пройдя в указанном направлении, я оказалась в помещении попросторнее, посередине которого бил фонтан. За ним располагалась зона отдыха с диванами и кучей парчовых подушечек. Среди них восседал Рамадон, как махараджа в своем дворце, и читал. Он все еще носил оболочку болливудской звезды, которая, в свою очередь, носила антрацитовый аналог халата Викториуса. Я прокашлялась, после чего хронист изящным движением опустил книгу.
– Замечательно, что ты заглянула к нам в гости, Ариана, – произнес он так, словно это правда была его гостиная. – Слышал, что связь между тобой и твоей парой приобрела удивительные масштабы. Не позволишь ли мне посмотреть?
Как обычно, если он чего-то хотел, то не утруждал себя продолжительной пустой болтовней.
Кое-что, в чем мы с ним, безусловно, похожи.
– Конечно, если скажешь, где моя мама.
Хронист кивнул на часть дивана, стоящую спинкой ко мне. Из-за этой высокой спинки я не заметила маму, но теперь, когда обошла фонтан, мне стало ее видно. Перед ней на журнальном столике с золотыми слонами вместо ножек лежала книга. Рядом стоял бокал красного вина. Ни к тому, ни к другому явно не притрагивались. Все это выглядело как предложение, которое моя мать, по-видимому, игнорировала, обстреливая обиженными взглядами.
О да, знакомая тактика в ее исполнении. Ею она часто пыталась вызвать у меня угрызения совести. Что ж, на Рамадоне она определенно не срабатывала, что подтверждали его полное спокойствие и полупустой бокал вина.
– Смотреть, но не трогать! – предупредила я летописца, потому что прикосновение казалось мне чересчур интимным. Потом отодвинула бокалы и так уселась на стол со слониками, чтобы я могла видеть маму, а Рамадон – мою спину.
– Привет. – Рефлекторно я чуть не ляпнула «мам», но прикусила язычок, потому что испугалась ее возможной реакции. – Я пришла с миром.
Мама повернулась ко мне, не выказывая ни единой эмоции, но ее лицо было красноречивее всяких слов.
– Мы можем поговорить? – предприняла я еще одну попытку.
– Все, что хотела, я тебе уже сказала.
– Ну уж нет, ну уж нет, Трикси, золотко! – обругал ее Викториус, вплывая в комнату с тарелкой брауни. – Дай ей шанс!
– С тобой я тоже не разговариваю, – шикнула мама на своего, вероятно, бывшего лучшего друга. Затем окатила меня своим знаменитым презрением и собралась встать.
– Я только что встретила Грэма, – быстро вставила я.
Мама плюхнулась обратно на подушки и уставилась на меня круглыми глазами.
– Он выжил?
Ага, получается, она частично в курсе того, что разворачивалось за стенами этого Тадж-Махала
[17].
Я кивнула.
– Он хотел с тобой увидеться, и я сказала ему, что отпущу тебя после нашего разговора.
Глаза у мамы сделались еще шире.
– Это еще одна ложь?
Расстроенно я помотала головой. Мне не удастся переубедить маму, если буду и дальше удерживать ее тут под замком.
– С чего бы тебе это делать? – не сдавалась она. Невзирая на то, что она подняла стены, явственно чувствовалось исходящее от нее недоверие. И это было невыносимо.
– Мы привели тебя сюда не для того, чтобы запугать, Трикси, золотко, – вместо меня сказал Викториус. Он пристроился немного дальше на диване и очень аккуратно откусил от одного из пирожных. – Тебе угрожала опасность, а мы не хотели, чтобы с тобой что-то стряслось.
– А сейчас мне больше не угрожает опасность? – с колючей насмешкой уточнила мама.
Я вздохнула.
– Угрожает, но…
Ну и что мне ей сказать? Что теперь мне уже не так важна ее безопасность? Что она могла позаботиться о себе сама? Что в битве против Мары я хотела видеть ее на своей стороне? Ничего из этого не соответствовало действительности.
Я резко развернулась к Рамадону, который зачарованно разглядывал мою спину. При этом я чуть не стукнула его локтем, так близко он наклонился. Теперь же праймус изумленно посмотрел на меня.
– Один раз и исключительно в научных целях я пущу тебя в свое подсознание, – предложила ему я, – если за это ты захватишь в мой разум и маму тоже. Сможешь? – Я лелеяла надежду, что так она лучше меня поймет и поверит.
В глазах хрониста появился алчный блеск. А затем – одна из редких улыбок, которая своей жуткостью напомнила мне Тимеона. Тот факт, что он, помимо всего прочего, выглядел как зрелый мужчина, удивительным образом не делал ее менее зловещей.
– Конечно же, смогу, – с явной гордостью заверил Рамадон. – Впрочем, не знаю, достаточно ли она сильна для этого.
Даже не оборачиваясь, я ощутила мамину возрастающую панику. Мне было не лучше. Рамадон всегда был странноватой личностью. А если его снедало любопытство, то становился поистине пугающим. Подпускать его в таком состоянии к своему разуму наполняло меня таким же энтузиазмом, как визит к стоматологу.
