А утром все на первый взгляд шло в обычном режиме. Мать раза три заходила меня будить, в первый раз деликатно и на цыпочках, я сквозь полусон ощутила ее прохладную ладонь на своем лбу.
– Как ты себя чувствуешь, Даночка?
– Нормально, – сдуру брякнула я.
– Замечательно, тогда вставай и давай позавтракаем вместе.
Но я не встала, и следующие два захода матери были совсем не такие тихие и деликатные, в последний раз она просто сдернула с меня одеяло и рявкнула:
– Так, у тебя десять минут до выхода из дома! И попробуй только убежать, не поев. Я ухожу, до вечера.
Тут уж пришлось вставать, после вчерашнего прогула не стоило привлекать к себе внимание новым опозданием или пропуском урока. Я скатилась с кровати и волчком закружилась по квартире, пытаясь одновременно одеться и напихать в сумку нужные учебники. О еде уже речи не шло, оставленный на столе омлет я стряхнула в пакетик, чтобы по пути угостить им бездомных кошек. И все равно выскочила из квартиры на пять минут позднее крайнего срока. И никто меня не встретил у дома, а надежда-то была…
В общем, на первую по расписанию физику я все равно немного опоздала. Наш Петр Иванович, скучный и вялый во все моменты урока, так же скучно скривил лицо и проводил меня укоряющим взглядом от двери класса до парты, хотя в глубине души наверняка был рад паузе, – говорил он всегда так, будто это стоило ему больших усилий. Наша с Линой парта пустовала, не было и Вилли. Дятлов приветствовал меня поднятой ладонью, а потом приглашающе кивнул на стул рядом с собой, но я проигнорировала, заползла на свое место у окна. Мне сразу почудился какой-то шепоток и взгляды, любопытные, недоуменные, направленные на меня, но, возможно, просто разыгралось воображение. Я прикрыла глаза, планируя оставшиеся полчаса подремать под монотонный голос физика. И очнулась со звонком еще более сонная и вялая.
По пути в кабинет литературы меня догнал Сашка и сказал:
– Ну ладно, тогда я с тобой сяду на литре, не возражаешь? Ребят все равно сегодня не будет.
– Ты звонил вчера Вилли? – догадалась я.
– Ага. Он сказал, что поедет с Линой и ее родителями в Питер к тому специалисту, куда их направили. Я спросил, не против ли Кимы, но он вроде как удивился такому вопросу и ответил, что не в курсе, но обязательно уточнит. Его-то волнует только Линка.
Я ощутила острый укол зависти: Сашка бы за мной точно не потащился, не стал прогуливать. И потому спросила очень резко:
– Кто-то мне собирался вчера позвонить или мне послышалось?!
– В том случае, если что-то важное узнаю от Вилли, – уточнил Дятлов. – Но он ничего такого не сказал. Я бы тебе и просто так позвонил, но завозился с рефератом, и все из головы вылетело. Да и дергать не хотелось.
– Ну еще бы, – прошипела я сквозь зубы, потом сорвала с плеча сумку, сунула ему в руки. – Кинь на мое место!
И резко сменила направление. Путь мой лежал в сторону туалета: я собиралась смочить ледяной водой виски и веки, чтобы хоть немного взбодриться. Да и говорить с Сашкой не хотелось, а то, пожалуй, наброшусь и покусаю его. Или брякну такое, что дружбе конец.
Помахивая на лицо ладонью, я подходила к классу литературы, когда дорогу мне преградили две одноклассницы, Даша Хомчик и Соня Дергалина. И маленькая, как первоклассница, с подвижным ярким личиком, Хомчик без промедления спросила:
– Богдана, ты в курсе, что случилось с Линой Ким?
Прозвучал вопрос как-то обвиняюще, что ли, так что я сразу ощетинилась:
– Ну, примерно, а что?
– Примерно мы сами знаем, звонили ей вчера на домашний, пообщались с Линкиной матерью. Но ты вообще-то ее подруга, можно от тебя узнать, что произошло?
Да что это с Дашкой, она явно едва сдерживается, смотрит исподлобья, кусает губы, цедит слова сквозь острые мелкие зубешки. Полноватая, невозмутимая Соня даже тронула ее за руку, призывая успокоиться.
– Вот придет завтра в школу, и спросите ее сами. – Я попыталась как можно спокойнее пожать плечами.
– Ага, придет, как же! Мать дала нам понять, что в школу Лина пока ходить не собирается, возможно, даже будет заканчивать ее экстерном или переведется.
Это был мощный удар, наверно, я даже побелела от такого известия.
– А о тебе она даже говорить не хочет, сразу сменила тему, когда я спросила, переходите ли вы вместе. Вы же всегда были неразлучными, и что, так сильно поссорились? Или ты ей какую-то гадость сделала, и у Ким нервы сдали?
Я мужественно попыталась рассмеяться:
– Ага, из-за меня Лина отказывается ходить в школу, а родители ее в этом всячески поддерживают! В последний год учебы! Вы сами-то себя со стороны слышите?
– Смотря что там между вами произошло, – рассудительно вставила Соня.
В ее выпуклых глазах под тяжелыми веками читалась настороженность, как будто от меня можно было ожидать чего угодно. Хотя, может, она всегда так смотрит, мы ведь раньше и не разговаривали лицом к лицу. Это Кимка со всеми общалась, всем была нужна.
– Так, от меня вы чего хотите?! – Я вскинула голову и с трудом сдерживала бурное дыхание.
– Дан, ты не злись. – Хомчик сменила тон и даже попыталась коснуться извинительно моей руки, но я успела ее отдернуть. – Просто у нас через две недели премьера, а без Линки вообще завал. А на каникулы наш театр на фестиваль должен ехать в Выборг, там ужасно интересная программа. Может, у вас в самом деле что-то вышло, но это же можно как-то решить мирным путем. Мы вот тоже иногда с Сонькой так собачимся…
– Да плевать мне на вас с Сонькой! – заорала я, отступая на пару шагов. – Я лично ни с кем не собачилась! Может, мне вообще из школы уйти, чтобы дорогая Линочка могла в нее спокойно вернуться?
Даша вздрогнула и попятилась, не забыв схватить Соню за рукав и утащить за собой.
– Борская! – услышала я возмущенный голос нашей классной, которая до этого посреди коридора разговаривала с каким-то лысым типом. – Подойди ко мне, пожалуйста!
Я фурией развернулась к Елене Станиславовне, подумывая, не поорать ли на нее уж до кучи. Но нет, сработал защитный механизм, пока шла, даже сумела ослабить мышцы лица и разжать кулаки.
Лысого типа рядом с классной уже не было, да и народу вокруг поуменьшилось, видно, я не услышала звонок на урок.
– Богдана, что происходит? – выразительно глянула на меня классная. – Почему ты орешь на весь коридор, да еще в присутствии взрослых людей?
– Я вас не видела, – отозвалась я угрюмо.
– Это не оправдание, знаешь ли. И я как раз сегодня собиралась поговорить с тобой насчет пропуска уроков. Ты не слишком хорошо начинаешь учебный год, едва ли не самый важный в жизни. Так что не забудь подойти в мой кабинет после окончания уроков, договорились?
– Да, – с трудом выдавила я и направилась в сторону класса, в дверях которого стоял с сочувственным видом Дятлов, ждал.
