– Ну, что скажешь? Уходить мне?
А Саша тогда совершенно растерялся. Он не понимал, каких слов ждет от него этот взбешенный человек, так не похожий на прежнего молчаливого и отстраненного отца. Тот вечно пропадал в офисе и в каких-то рабочих поездках, но в целом они нормально общались. Строить их с матерью прежний отец никогда не пытался.
– Может, есть способ научить меня жизни каким-то другим образом? – пробормотал он, отчаянно пытаясь обратить все в шутку.
Отец рассмеялся недобро:
– Молодец, извернулся. Не хочешь своих преференций лишиться. Ладно, подожди, придумаю, как из тебя человека вырастить.
Следующие несколько недель были самыми тяжелыми. Отец постоянно торчал дома и с каждым днем все больше зверел. Он не пил, совсем не переносил спиртного, но Саше уже начинало казаться, что лучше бы напивался до полного отруба. А так он с утра до вечера бродил по комнатам, цеплялся к матери, во всем находил какой-то беспорядок или изъян, мог взорваться из-за любой мелочи. Однажды, вернувшись из школы, Саша увидел багровое пятно на скуле матери и тут же рванул в комнату отца. Но мать бросилась следом, повисла у него на руке, зашептала:
– Санечка, успокойся! Не надо, только хуже будет!
– Да куда хуже, если он начал бить тебя, мама! Пусть лучше уходит, как собирался!
Мать утащила его на кухню, усадила на низкий диванчик и сама села рядом, крепко обняла за плечи.
– Санечка, давай перетерпим немного. Он придет в себя, станет прежним, вот увидишь, сынок. Я сама виновата…
– В чем, в этом? – Сашка указал на ее щеку.
– Нет, конечно. Виновата в том, что после замужества не стала искать работу, не задумывалась о том, что жизнь может внезапно измениться. Тогда сейчас мы могли бы уехать – на время, конечно, пока Володя не возьмет себя в руки.
– Да он и не собирается!
– Ну что ты, родной. – Мать замотала головой. – Просто нашему папе сейчас очень трудно, к работе он вернуться не может, многие друзья от него отвернулись. Арест по нему сильно ударил.
У Саши был свой взгляд на ситуацию, но он предпочел его не озвучивать.
– Мы не можем его бросить, мы ведь семья! Да, отец оступился, теперь очень злится на себя и на нас заодно. Но уйти мы не можем, пойми! Да и некуда и не на что.
– Я могу работать!
Мать только замахала на него руками:
– Прекрати, даже слышать не хочу. Ты должен закончить школу, впереди решающий год. Нельзя жертвовать будущим из-за временных семейных передряг.
Тогда Саша уступил просьбам матери, но для себя окончательно решил: если отец еще хоть раз поднимет на нее руку, они покинут дом. Даже стал заходить на сайты, где сдавалось жилье, просматривал рабочие вакансии. И убеждал себя, что все нормально, другие же как-то выживают.
В тот вечер он торопливо доедал ужин – сидеть рядом с отцом, физически ощущая идущие от него волнами злобу и раздражение, было неприятно, но мать настаивала, чтобы они собирались за столом все вместе, как бывало в прежние времена, когда отец пораньше приходил с работы. Вот только случалось это от силы раз в месяц, да и отец был совсем другим.
– Володя, – услышал он тихий, монотонный голос матери, каким она теперь все время разговаривала, – ты не знаешь, куда подевался пульт от телевизора на кухне? И в гостиной я сегодня вручную включала, прямо эпидемия какая-то пропажи пультов.
Она мужественно пыталась обратить вопрос в шутку, а сама обмирала от страха, ожидая реакции мужа. Но он ответил спокойно, даже с удовольствием, словно давно предвкушал и готовился:
– А вот сынок завтра на рассвете пробежится и все вернет. Докажет, что не превратился пока в тепличное растение. А не отыщет, будет покупать из карманных денег. Карту поиска, – отец обернулся к Саше, – найдешь завтра в ключнице, и советую выйти пораньше, если хочешь успеть еще и в школе поучиться.
Вот так год назад родилась эта странная игра: день отец тратил на то, чтобы придумать очередной квест и в подробностях нарисовать карту. В ход шли любые вещи: пульты, зарядники, материнские драгоценности, документы, книги. На рассвете Саша находил под ключами очередную инструкцию и выбегал из дома, никогда не зная, что ждет его на этот раз.
Несколько раз мать вмешивалась, со слезами и даже криками требовала это прекратить, вставала на рассвете и уносила инструкцию. Особенно протестовала она в темные осенние месяцы с затяжными дождями и зимой, когда вдруг ударили холода под тридцать. Отец не спорил, помалкивал с жутковатой ухмылкой – протестовал сам Саша. Не потому, что ему так уж нравилось вставать задолго до восхода солнца и сразу пускаться в авантюры, хотя со временем он начал находить в этом определенное удовольствие. Но отец в дни без квеста становился невыносим и так допекал мать, что к приходу Дятлова из гимназии она передвигалась по дому, как робот, с широко распахнутыми, пустыми и пересохшими глазами. В конце концов Саша уговорил мать не вмешиваться, не делать хуже себе и ему.
Отдыхал он теперь только в поездках с классом – тут уж отец не препятствовал, наверно, не хотел, чтобы его сын чем-то отличался от других учеников гимназии. Но в такие дни Дятлов уже сам не знал, куда себя деть, как выплеснуть накопившийся адреналин.
Но сегодня отец своим заданием, похоже, перечеркнул все его планы на день. Указанное на карте место он знал – овальная поляна в самом сердце леса, прозванная Кукушкин Лог, рассадник всяческих пугающих слухов и легенд. Саша хорошо помнил, что лет десять назад там пропало три человека из компании студентов, устроивших на поляне гулянку с ночевкой. Их недосчитались утром и вначале решили, что они просто ушли, поссорившись с остальными, хотя вещи, мобильники, рюкзаки остались на месте. Но нигде в другом месте ребята не объявились.
Эту историю Дятлов услышал от таких же мальчишек, как он сам, уже через год после события, когда его семья только перебралась в поселок, в частный дом. Он не слишком поверил тогда в страшилку, знал, что новичков всегда и везде принято разводить. Тогда новые приятели повезли его на трясучем автобусе на дальнее кладбище, и там он, с трудом сдерживаясь, чтобы не стучать зубами от ощущения какой-то сладкой жути, рассматривал серое узкое надгробие с тремя фотографиями: двое парней и девушка, у парней – одинаковая фамилия, они были братья. И выбитая надпись на камне: «Вместе навсегда».
В самом Кукушкином Логе он побывал с теми же парнями через пару дней после поездки на кладбище, на спор прошел по заснеженной поляне пару раз, вырисовывая следами знак бесконечности. Перед глазами стояли лица исчезнувших ребят. Больше Саша там не бывал, хотя время от времени приходила в голову такая безумная идея: захватить палатку и однажды провести там ночь. Испытать себя, чтобы уж точно знать себе цену. Но потом начались проблемы с отцом, и стало не до подобных глупостей.
И вот теперь отец сам его туда направил. А это, как минимум, час ходу туда и столько же обратно через самую непролазную чащу, через бурелом и топкие места. Плюс еще задание…
