– Сань, скажи, что было ночью? Почему ты ушел из палатки?
Друг иронически вздернул брови:
– А что не так с прежней версией? Или пошлый зов природы не монтируется с моим романтическим образом?
– Про зов природы рассказывай своим друзьям, хотя даже они тебе не поверили, – мигом обозлилась я. – Я знаю, что ты ушел не на рассвете, а еще ночью. И для этого была какая-то серьезная причина.
Дятлов закатил глаза, изображая раздумье:
– Слушай, говорят, снежный человек может телепатически выманивать туристов из палаток и гонять их по лесу, неизвестно только зачем. Думаю, я стал его жертвой.
У меня прям руки зачесались его треснуть, но и от души немного отлегло: раз Сашка прикалывается, может, не так все ужасно.
– Скажи честно, ты из-за меня убежал из палатки и бродил по лесу?
Дятлов сокрушенно покачал головой:
– Знаешь, я, конечно, парень застенчивый, но не до такой…
– Сашка!!! – заорала я.
Ну все, сейчас соседи повалят наружу.
Друг взметнул вверх обе руки:
– Ладно, ладно, извини! И, Богданка, даже не знаю, как тебе сказать… но, может, не стоит думать, что мир крутится только вокруг твоей, хоть и очень привлекательной, особы. Даже если предположить, что я прогулял в лесу полночи, у меня могло быть с десяток личных причин. Излагать их не стану, на то они и личные.
– А что насчет жуткого запаха? – не унималась я.
– Не чуял, не знаю! Но погода ночью менялась, перепады давления могли что угодно притянуть.
– А шаги? Чьи были шаги?
– Ну, зверек какой-нибудь шастал, хавчик искал. Слушай, я не силен в зоологии, но знаю, что некоторые зверюшки в целях личной безопасности вываливаются во всякой гадости, в том числе и в останках своих менее удачливых собратьев. Вот, может, один такой мастер конспирации бродил вокруг палаток, вынюхивал, чем поживиться, и всех переполошил.
Я задумалась. А Сашка вдруг крутанулся на пятках и побежал вниз по лестнице, крикнув на ходу:
– А то еще усну в лифте!
Я вошла в квартиру, прикрыла за собой дверь и уселась, обессиленная, на шкафчик для обуви. Снова вернулись страх и опустошенность, навернулись слезы.
Но тут позвонили в дверь, и я поскорее вытерла насухо глаза. Я не сомневалась, что вернулся Сашка, а значит, сейчас он все мне объяснит, ну или объявит, что мы больше не будем общаться. Очень вероятно, что первое и второе вместе.
Но я ошиблась – на пороге стоял Артур Кныш. Я даже ойкнула от такой неожиданности, шепотом спросила:
– Ты на лифте сюда поднимался?
По всему получалось, что во дворе он должен был столкнуться с Дятловым и едва ли прошел бы мимо него. Или… все изменилось, и Сашка только рад меня кому-нибудь сбагрить?
Парень кивнул и широко улыбнулся. Я вдруг подумала, что он совершенно не похож на школьника, скорее, на актера, который школьника изображает, а потом оказывается… кем-то совсем другим.
Артур кивнул в сторону комнаты и глянул на меня с умильным выражением, не забыв поднять вопросительно одну бровь. Но я помотала головой:
– Прости, я была в походе с ночевкой, жутко устала, и мне нужно под душ. В другой раз заходи.
В другой раз я не стану открывать двери кому попало!
Я переступила с ноги на ногу, всем видом показывая, что мне сейчас не до незваных гостей. И вдруг…
– Значит, какая-то зверушка бродила вокруг палаток и нагло мешала спать?
Я дернулась, врезалась спиной в стену, уставилась на Кныша вытаращенными глазами. Он вроде как смутился:
– Ну что ты так пугаешься, я ведь писал, что временно не могу говорить. Теперь могу. Только тихо, и если ты вдруг…
Он не договорил, досадливо мотнул головой. Голос у парня, кстати, был потрясающий, такой звучный, обволакивающий, хотя говорил он действительно очень тихо, почти шептал. Только я не из-за голоса испугалась.
– Откуда ты знаешь… про зверушку?
– Слышал.
– Неправда, ты не мог! На площадке тебя не было!
– Ну… вообще-то я был. За выступом.
– Сашка смотрел, он никого там не видел!
– Дана, не кричи, – мягко попросил меня Артур. – Я, скажем, попросил его меня не увидеть.
Я оцепенела, осознав до конца, какого опасного типа сама пустила в квартиру. С такими способностями он может сделать со мной что угодно. Может, он вообще маньяк, внедряющийся в школы в поисках глупых старшеклассниц.
Наверно, на моем лице отразился такой ужас, что Кныш разом перестал улыбаться, лицо его огорченно вытянулось. Он сделал шаг в мою сторону, но застыл на месте, заметив, как я пытаюсь просочиться сквозь стену.
– Дана, ну что ты? Ты… боишься меня? Да я скорее позволю порвать себя на кусочки, чем причиню тебе вред! Я потому и стараюсь держаться рядом, чтобы с тобой ничего не случилось.
Ага, маньяки примерно так и говорят своим будущим жертвам, смотрели фильмы, знаем! Все же я решила, что безопаснее будет вступить в диалог.
– И какая же мне грозит опасность?
Артур промолчал, но его выразительное лицо заледенело, взгляд сделался блуждающим.
– Вот прямо опасность-опасность? Я могу даже умереть?
Он поколебался и вдруг утвердительно кивнул. Я сперва похолодела от ужаса, а потом всерьез разозлилась, даже про маньяка забыла:
– Ну все, хватит с меня. Нашел дурочку для запугивания! Проваливай отсюда!
Артур умоляюще протянул ко мне руки, снова сделал шаг, но тут же вернулся на прежнюю позицию:
– Дана, не бойся, все будет хорошо! Я вовремя нашел тебя и сумею защитить. Просто ты должна мне помочь…
– Это как это?
– Так, что я не могу тебе сейчас все рассказать. То есть мог бы, но ты не поверишь, испугаешься, сочтешь меня психом. Но если ты доверишься мне, позволишь быть рядом на случай любой опасности, то на этот раз я тебя не потеряю. А скоро все встанет на свои места.
– Скоро – это когда?
Кныш бледно улыбнулся:
– Скоро – это скоро. Не скажу точно, потому что не знаю, верно ли твоя мать записала дату твоего рождения. Но это случится ровно в тот день, когда тебе исполнится восемнадцать. И тогда у тебя больше не останется ко мне вопросов – ты поймешь все!
Улыбка предвкушения озарила его лицо. Меня же просто колотило от ужаса. Очень хотелось вытолкать его за дверь и все забыть, но беспокоили слова – или оговорка – насчет «на этот раз тебя не потеряю».
– Ты знал меня раньше? – спросила я. – В детстве, да?
Мелькнула идея, что он может быть старше меня и помнить о ранних годах моей жизни. Ведь мое происхождение теперь покрыто мраком.
