– А вы там в одной палатке ночевали, да? – каким-то нарочитым голоском спросила Дергалина.
– А что?
Одноклассница медленно подняла и опустила полноватые плечи.
– Просто как-то странно. Помнишь, ты сама жаловалась, что мать тебе не разрешает ночевать вне дома и у себя подружек на ночь оставлять?
– Я жаловалась? Не было такого!
– Было! Ты Катьке Косакуровой плакалась, разве нет?
Пришлось кивнуть. Катька, трепло!
– Ну и что с того?
– Странно как-то. Ким у тебя переночевала – теперь в дурке. С Сашкой в поход съездила, спали в одной палатке – так он тоже в больнице.
– Кимка не в дурке! – заорала я.
Прощай, самообладание! С третьего класса не дерусь с девчонками, но сейчас так бы и врезала, честное слово. Даша первая попятилась, потащила Соню за собой. А та в дверях парадного вдруг обернулась и выкрикнула тонким голосочком:
– Теперь запрещать некому, а может, и зря!
Я метнулась обратно к лифту, поднялась на свой этаж, вернулась в квартиру. Я не знала, как звонить в нашу городскую больницу, и собиралась сперва залезть в инет. Но едва ворвалась в гостиную, как снова позвонил Борис Ильич. Сказал, что планы несколько изменились и он заедет за мной через десять минут.
– Но я не могу! – выкрикнула я. – Давайте отложим!
– Богдана, детка, что случилось?
– У меня друг попал в больницу, а я только сейчас об этом узнала. Мне нужно выяснить, куда его повезли, и… да поехать к нему. Или хоть узнать, как он, а я не знаю, как звонить в больницу, – добавила я совсем уже упавшим от осознания собственной никчемности голосом.
– Друг, который ездил с тобой на природу? – почему-то уточнил Борис Ильич.
– Ну да, да! А… вы откуда узнали?
– Я предположил. Так, скажи мне его фамилию, и я все разузнаю. Мы с тобой быстро выполним, что наметили, потому что дело прежде всего, а затем отвезу тебя, куда скажешь. В общем, минут через пять выходи из дома и жди меня с новостями.
Все эти пять минут я просидела в прихожей на обувном шкафчике, глядя на циферблат часов и думая лишь об одном: если Сашка зачем-то задержался в нашем дворе, он обязательно должен был встретить Кныша, путь к калитке проходит как раз мимо детской площадки. Что-то точно произошло между ними и сложилось не в Сашкину пользу.
Борис Ильич уже ждал меня у светло-серого, надраенного, ого, мерса и явно проигрывал своей машине по всем статьям, такой мелкий, несуразный, хоть и одет щегольски в просторное клетчатое пальто и темно-бордовый шарф. Он галантно и даже с легким поклоном распахнул передо мной дверцу. Проходящая мимо соседка застыла и сделала стойку, пожирая меня глазами. Но мы уже выезжали с нашей улицы на проспект, и Борис Ильич говорил неторопливо:
– Ну что, твой товарищ лежит в нашей ЦРБ, возможно, задержится там на какое-то время для обследования. Но сейчас он уже в сознании, можно сказать, вернулся к норме. Я вот думаю, тебе даже нет смысла туда ехать…
– Почему это?! – взвилась я.
– Ну детка, там его родители, а он твой одноклассник, мальчик, значит, не простой, а золотой. – Он обернулся и противно подмигнул мне. – Родители наверняка его заберут и обратятся к своим врачам, если, конечно, не случится какого-то рецидива. Так что просто попробуй с ним попозже связаться. Попозже, – повысил он голос, заметив, что я хватаюсь за телефон.
И правда, нужно было сразу позвонить, это девчонки меня сбили своим трепом и наездами.
Но мы уже приехали, ведь в маленьких городках все близко. Я вылезла из машины и окинула невеселым взглядом череду двухэтажных домиков из белого кирпича. Смешные крохи по сравнению с моим домом-громадой. Они выстроились вдоль объездной дороги, а сразу за дорогой действительно начинался лес. К крайнему из домишек мы и направились через запущенный двор, полный орущей и носящейся малышни, а по пути Борис Ильич пояснял мне, волнуясь и глотая слова:
– Хозяев сейчас нет, так что ты сможешь спокойно все осмотреть. И мнение свое высказывай смело, не стесняйся, Богданочка. Но учти, что вариант отличный, крайне дешевый, по такой цене сейчас и убитую однушку не отыскать. Кроме того, нашлись покупатели на вашу квартиру, берут, можно сказать, не глядя, поскольку хорошо знают сам дом. Это неспроста, когда все так складывается, тормозить не стоит. Ну вот…
Он уже отпер дверь квартиры на втором этаже. Я вошла и первым делом изумилась ее крохотным размерам: прихожей практически не было, сразу начиналась комната, тоже маленькая, квадратная. Шаг в другую сторону – кухня. Выглядела квартира какой-то нежилой, хотя чистой, и на столе даже стояла сахарница и чашки, будто кто-то пил чай и не успел прибраться. Борис Ильич зорко ловил каждый мой взгляд, поскольку я помалкивала, разливался соловьем:
– Понимаю, тебе непривычно. Зато сразу закроем все проблемы с кредитами, положим оставшиеся денежки в банк под хороший процент, и не нужно будет переживать насчет института и дальнейшей учебы, ну, если планируешь, конечно же.
– Мебель сюда не вместится, – не слушая его, пробормотала я, растерянно озираясь.
– А мы перевезем только самое необходимое, предварительно все тщательно замерим и прикинем. Мебель у вас хорошая, можно продать, и с выгодой. Я займусь.
Я нащупала рукой телефон, желание позвонить Сашке делалось просто нестерпимым. И сказала:
– Ладно, хорошо, меня все устраивает. Нужно что-то подписать?
Борис Ильич всплеснул руками:
– Богданочка, милая моя, это так не делается, тяп-ляп, на коленке. В понедельник пойдем к нотариусу, все подпишем, пока что требуется только твое принципиальное согласие. Ты его даешь?
– Ага.
– И отлично, тогда можем возвращаться. Если что, ключи у меня, хозяева в командировке. Мы можем приезжать сюда столько, сколько понадобится.
Спасибо, мне и одного раза вполне хватило. Мы уже стояли на крошечной площадке, куда выходили три двери, мой опекун возился с замком. Вдруг одна из дверей отворилась, оттуда выглянул мужчина, худой, черноволосый, с длинным тоскливым лицом. Мельком глянул на меня, потом более внимательно – на моего спутника. Мне вообще показалось, будто они о чем-то переговорили между собой взглядами, мужчина спросил, а Борис Ильич сердито полыхнул на него глазами, отказываясь или даже запрещая. Тот разочарованно вздохнул и исчез за дверью. Холодок пробежал по моей спине, растаял в области затылка.
Наверно, из-за этого холодка, когда мы вышли, я наотрез отказалась садиться в машину:
– Отсюда до больницы всего пять минут идти.
– Богданочка, так ведь дождик моросит, – взволновался и заюлил опекун.
– Ничего, не растаю.
– Ну, дело твое. Так я позвоню тебе завтра, будь на связи. Это важно, Богданочка, дорогая.
