Я рывком пересела на несколько сидений в сторону, уставилась в окно на проплывающие мимо темные пролески и череду огней на горизонте, где трасса. Дятлов немного посидел с задумчивым видом, потом хлопнул себя по лбу и пересел ко мне. Я попыталась вскочить на ноги, но он уже успел ухватить полу моего пальто.
– Богданка, не злись, сейчас я тебе все доходчиво объясню. То, что я предлагал тебе, – чисто по делу, понимаешь? Ну, такие сейчас обстоятельства. На самом деле жениться на тебе я решил еще в тот день, когда нас впервые посадили за одну парту, и решение свое никогда не менял. И всегда знал, что приложу все усилия, чтобы так и случилось.
Я притворно возмутилась:
– А почему, интересно, я ничего об этом не знала? И как-то незаметно, что ты прилагаешь большие усилия, вон даже развод уже предложил.
Сашка шумно вздохнул, кажется, закатил глаза:
– Ну ты что, не понимаешь? Просто не хочу пользоваться ситуацией. И кстати, по первому вопросу, я всегда считал, что ты в курсе. И просто ждал, когда будет подходящее время, что ли…
– А чем оно тебе сейчас неподходящее?
– Всем! – отрезал Дятлов. – Мы заканчиваем школу, у тебя умерла мама, вокруг творятся странные вещи. И может так выйти, что я не смогу доучиться, придется срочно искать работу, заботиться о матери. И жених из меня тогда будет совсем неподходящий. Временно, конечно, я с этим разберусь.
Мне понадобилось с полминуты, чтобы осмыслить сказанное. Затем я всем корпусом повернулась к Сашке и пробормотала озадаченно:
– Ты собираешься бросать школу? Вы типа обеднели?
Дятлов нервно дернул головой, мне давно не приходилось видеть его таким взъерошенным и подавленным.
– Нет, у отца с деньгами все нормально, его ведь не осудили, только лишили права работать в прежней сфере. Но сам он стал совсем другим человеком, когда вернулся из СИЗО. Целый день дома, мать терроризирует… По идее давно нужно было убраться куда подальше, забрать ее, но тогда на что жить? А отец и в другом месте достать нас может, с него станется…
Я растерялась, я вообще не представляла, что сказать. Ни с чем подобным мне не приходилось сталкиваться, такие проблемы, казалось, существовали совсем в другом мире. И обидно было: почему же Саня ничего мне не рассказывал, не делился? Но сейчас не время было лезть к нему с претензиями, лучше как-то успокоить, отвлечь. Черт, утешение – не мой конек.
– Слушай, – я внутренне возликовала, потому что, как мне показалось, нашла отличный выход, – а перебирайтесь вместе с мамой ко мне! Квартира большая, мне одной там так тоскливо. Может, я потому и согласилась на обмен, что уже обрыдло одной в ней торчать. А с вами как раз нормально будет.
Но Дятлов моей радости совсем не разделил, наоборот, еще больше помрачнел, потом пробормотал:
– Данка, не заставляй меня жалеть, что я с тобой поделился проблемами.
Ну вот, что я говорила насчет утешений? Поняв, что сморозила что-то не то, я решила сыграть на опережение, то есть обидеться первой. И отвернулась к окну со словами:
– Лучше пожалей, что ты слишком поздно мне об этом рассказал. Друзья так не поступают. Или ты все врешь и совсем не так ко мне относишься, как недавно намекнул. А воспринимаешь как какого-то неразумного ребенка.
Я ждала, что сейчас Дятлов мне по пунктам напомнит, о скольком я ему вовремя не рассказывала. Но Сашка никогда не поступает так, как от него ждешь. Он просто сказал:
– Позволишь мне доказать, что я отношусь к тебе совсем не как к ребенку?
– А как именно ты это докажешь? – заинтригованно обернулась я.
И на этом попалась. Сашка поймал ладонями мое лицо и без всяких предисловий прижался губами к моим губам. В общем, когда автобус прибыл в наш город, повезло, что кто-то из выходящих со смехом постучал по дятловскому плечу и спросил, будем ли мы выходить или нам и тут хорошо.
Сашка проводил меня до квартиры и снова тщательно осмотрел площадку и лестницу. Я уж помалкивала насчет того, что все это бесполезно, да и думала вообще о другом. Честно сказать, я была не прочь продолжить начатое в автобусе, но Дятлов вдруг сделался деловит и озабочен. Он с каким-то обреченным видом коротко напомнил мне, чтобы не открывала двери и по телефону со своим опекуном пока не общалась. И Кныша в квартиру ни под каким видом не пускала. И что завтра он зайдет за мной перед уроками. Поцеловал наскоро в уголок губ – и был таков.
Я заперла квартиру и долго носилась из комнаты в комнату прямо в ботинках, не в силах успокоиться. Даже интересно, смогу ли я сегодня уснуть? Если бы не вечер, я, кажется, могла бы с десяток раз обежать наш городок по периметру.
Тут вспомнила, что есть еще одно дело, которое как раз легче сделать сейчас, когда сносит голову и не знаешь точно, на каком ты свете. И я сделала его – позвонила Кимке. Сперва хотела с домашнего, но потом все же отыскала в сумке мобильный: пусть она заранее увидит, кто ей звонит, и решит, отвечать или нет. А потом, я одета и, если разговор сложится хорошо, скажу, что иду по центру города, – вдруг пригласит в гости? Сто лет ведь у Кимов не была. И можно будет пообщаться нормально после почти двух месяцев разлуки.
Ответа долго не было, и моя решимость уже начала таять, но тут я услышала звонкий и запыхавшийся голос подруги:
– Данка, привет!
– Привет, Кимка! Ты дома, да? Мне Вилли сказал. С возвращением!
– Спасибо, – враз упавшим голосом отозвалась Кимка. – Слушай, Дан, мне так жаль… насчет твоей мамы. Я просто поверить не могла, когда услышала. Мои тоже в шоке, они ничего не знали. Иначе во всем бы помогли, ты же знаешь! Да, моя мама завтра тебе позвонит узнать, что они могут для тебя сделать.
Перехватило горло, я прокашлялась и пробормотала:
– Спасибо. Но мне ничего не нужно, все нормально. Слушай, а как у тебя со здоровьем, уже насовсем выписали?
– Ну, пока буду наблюдаться, – неопределенно ответила Кимка. – Но так все в порядке, и доктор у меня потрясающий, такой забавный! На первом же осмотре сказал, что я пополню его коллекцию хеппи-клиентов.
– Это что значит? – не поняла я.
– Вот я тоже на него глаза вытаращила. А он мне объяснил, что бывают люди – хотя редко, – у которых все получается, во всем складывается и личная жизнь в порядке, учеба, работа – в общем, все, за что ни возьмутся. И такие люди стараются со всем справляться идеально, потому что в глубине души боятся, что, упустишь хоть что-то самое незначительное, и все разом рухнет. А в конце концов однажды ломаются и оказываются… как раз там, где я и оказалась. Но это все поправимо.
– Так у тебя в самом деле был нервный срыв? – уточнила я, царапая линолеум каблуками. Бежевый квадрат весь покрылся темными полосками, теперь я превращала их в решетку.
– Ага. Представляешь, я пришла в себя прямо на улице, в сквере напротив твоего дома. И понять не могу, почему я такая в тапках, пальто на одном плече, ноги голые. А кругом темнота, и ни одного человека. Может, я в лапах маньяка побывала, и что делать, бежать домой или в парк к озеру топиться, – непонятно.
