– Да ладно, это ты хватил. Как связано то, что тебя арестовали, а Артура ранили? Ну прям какой-то глобальный заговор!
Дятлов медленно поднял и опустил плечи, еще крепче сжал мою ладонь.
– Пока мы не знаем, кто и для какой цели пытается до тебя добраться. Сдается мне, это уже не квартирная афера. Очень надеюсь, что Кныш выживет…
– Я тоже!
– …и я сумею вытрясти из него все, что касается тебя. Ведь он предупреждал об опасности, так? Значит, знает, в чем тут дело.
– Может, и знает, – пробормотала я. – Только вытрясти не получится.
– А это мы еще поглядим, – посулил Сашка. – Ладно, сейчас шесть утра. Давай до девяти поспим, а то у меня мозги окаменели, мысли еле ворочаются. Потом рванем в больницу и попробуем пообщаться с Артуром, если будет возможность. Договорились?
– Ага, – пробормотала я, очень довольная. Вставать прямо сейчас и куда-то нестись не хотелось даже во имя спасения собственной жизни. Казалось, ничего нет важнее, чем еще немного поспать… хотя нет, кое-что было.
– Сань, – позвала я, и мой друг, уже встававший на ноги, с готовностью опустился на прежнее место. – Слушай, Артур собирался мне все рассказать, но не успел. Ты мне скажешь?
– Что? – с невиннейшим видом уточнил Дятлов, хотя наверняка все понял.
– Расскажешь, что происходит со мной по ночам? Кныш меня от Кимов увел, чтобы этого не случилось. Вернее, чтобы они не видели. Так что теперь уже нечем крыть.
Сашка подумал, покусал губу, а потом ответил:
– Ладно, расскажу. Только не сейчас, на свежую голову.
– Но сегодня?
– Сегодня.
– Когда пойдем в больницу узнавать насчет Кныша, да?
– Богдана, – твердо, как никогда, произнес Дятлов. – Я все расскажу тебе сегодня, но в тот момент, когда сам решу. Договорились?
– Ла-адно, – протянула я. – Иди отсыпайся, узник.
Дятлов мигом испарился, а я натянула на голову одеяло и поразмышляла немного о своем сне. Мама всегда говорила, что наши сны это вроде костерков, в которых сгорают впечатления минувшего дня. Но вчерашний день был, наверно, самым насыщенным и странным в моей жизни, а приснилось совсем другое. И даже парень из сна не был похож ни на Сашку, ни на Артура. Нет, кое на кого все-таки похож, но это уж совсем бред. И еще эта девочка из сна, никогда, наверно, ее не забуду, такая милая. Думая о ней, я снова уснула, и в следующий раз меня уже разбудила Сашкина мама – просунула голову в дверь и прошептала, что завтрак на столе.
Наскоро я привела себя в порядок и спустилась по деревянной лестнице в столовую, стараясь не зевать во всю пасть. Сашка уже сидел над тарелкой и приветствовал меня коротким кивком – немного странно, при его-то обычной разговорчивости. Но потом я заметила в торце стола его отца и на миг замерла на месте, удивленная переменами в нем. Когда видела в последний раз, это был энергичный, деловой человек, улыбчивый и порывистый в движениях, хотя и толстяк. Сейчас он сидел на стуле какой-то рыхлой глыбой, смотрел в экран беззвучно работающего телевизора, и чашка подрагивала в его пухлой руке.
Я сипло поздоровалась, он медленно поднял голову и одарил меня таким недобро-насмешливым взглядом, что захотелось убежать. Сашка, как мне показалось, скрипнул зубами, ответа на приветствие я не дождалась и стала торопливо закидывать в себя куски омлета с ветчиной, лишь бы убраться отсюда поскорее. Сашкина мать за стол даже не присела, все возилась у плиты – понурая тень, вжавшая голову в плечи.
– Допьешь кофе, выходи на улицу. – Сашка, встав из-за стола, коснулся пальцами моего плеча. – Я вызову такси.
Стоит ли говорить, что я едва не захлебнулась последним глотком и вылетела за ним почти следом, бормоча на ходу «спасибо» и «до свидания».
– Хорошего дня, Даночка, – прошелестела мне вслед женщина.
Я вспомнила наш вчерашний с Саней разговор и поняла, почему он хочет забрать мать и сам убраться из этого дома, а вчера ведь не приняла его слова всерьез.
Такси подъехало быстро, ехали мы молча. Еще на посадке Сашка спросил:
– В больницу или сперва к тебе домой?
Домой заехать хотелось: убедиться, что там все в порядке, переодеть свитер – от этого наверняка попахивает, хотя в ванной комнате нашелся дезик. Но все же мой ответ был:
– В больницу.
Потому что по непонятной причине теперь я переживала за Кныша почти как за друга. Может, потому, что его ранили на моих глазах. Или меня волновало, кто мне все расскажет, если Артур… в общем, мне было необходимо убедиться, что он жив. И если все в порядке, строго спросить за вчерашнее, за пережитый ночью кошмар.
Пока шли через сквер к больничному корпусу, от переживаний подкашивались ноги, так что Сашка, когда ему надоело тащить мое тело на себе, прислонил меня к стеклянной стене приемного покоя и предложил:
– Слушай, постой лучше тут, я сам все разузнаю. В палату нас все равно наверняка не пустят.
– Давай, – тут же согласилась я. – А то у меня, похоже, передоз больничного воздуха.
Дятлов с минуту инспектировал периметр двора подозрительным взглядом, потом сказал:
– Хорошо, но стой тут, у самой двери. Если заметишь кого подозрительного, то сразу ныряй внутрь и вызванивай меня.
– Это едва ли, телефон сдох.
– Ну тогда заходи в приемный покой и держись поближе к персоналу. Или ори, у тебя это лучше всего получается.
– Все ясно, иди уже, – нервно выдохнула я.
Сашка исчез за двойными дверями, и не было его, как мне показалось, очень долго. Теперь я жалела, что не пошла вместе с ним, ждать оказалось еще труднее. Вдруг ему удалось проникнуть к Артуру и вытрясти из него все, что тот собирался рассказать мне? Или он просто собирается с силами, чтобы сообщить ужасное известие. В волнении я металась по длинному больничному порогу, висла на ограждающих его перилах, пока кое-что не заметила.
Метрах в двадцати от меня на углу главного корпуса был еще один высокий порог и тяжелая железная дверь, наверно служебная. Там стояла, подавшись всем телом вперед, женщина в салатного цвета халате, медсестра или санитарка, и рассматривала меня во все глаза. Еще молодая, явно до тридцати, но какая-то ужасно зачуханная, волосы наполовину выбеленные, наполовину пегие, спадают на плечи неопрятными прядями. Что-то в ее взгляде мне совсем не понравилось, так что я постаралась отвернуться как можно равнодушнее, а потом и вовсе шмыгнула в дверь. Но от волнения зацепилась каблуком за порог, полетела вперед и попала прямиком в Сашкины объятия.
– Долго я, да? – спросил он, устанавливая меня прямо и бережно одергивая на мне куртку. – Пришлось побегать.
Взгляд он вроде как прятал, и меня сковал ужас.
– Он умер, да?
– Живой, – успокоил меня Дятлов. – Правда, состояние, скажем прямо, не блестящее, утром его снова штопали, и сейчас парень в реанимации.
